Я кивнул чуть увереннее.
— Жди, где железная дорога приходит к вашему Посёлку, тебя найдут.
Две рыжих от ржавчины рельсы, как две путеводные нити. Они в последнее время всегда рядом. Куда бы я ни шёл — показывают направление. Не заплутаешь. Хочется пуститься вскачь, потому что тело наполнено энергией. Она кипит, пузырится, выплёскивается наружу, её не удержать. А перед взором картина, увиденная во время путешествия вглубь Мира. Сейчас я там, в радужном круговороте.
Когда-то лес меня пугал, оказывается, его можно не бояться, а просто жить. Все умеют просто жить, но забыли про это умение. Мне помогли вспомнить, теперь я должен помочь вспомнить другим. Если получится, проблемы решатся сами. Их больше не будет — этих проблем. Даже не верится, что всё так просто. Наверняка, что-то я упустил, но об этом я подумаю не сейчас.
Я торопился — когда доза хмель-дурмана перестанет подпитывать энергией и оптимизмом, навалится депрессия, возможно, я свалюсь без сил. Надо успеть в Нерлей до темноты. Пока всё хорошо. Только Леший… его пустой взгляд, как заноза. Ничего, дядя Лёша, главное, ты жив. Значит, за тебя мы ещё поборемся.
Из-под ног брызгали разноцветные ящерки, я обошёл стороной гнездо с детёнышами какой-то змеюки, в чаще затаилась неведомая тварь — поджидая добычу, она передавала на всю округу: «иди сюда, здесь хорошо и спокойно». Я, вслух и мысленно, послал соблазнительницу подальше.
Недалеко от железки я заметил на дереве дикую кошку. Я не интересовал её: «шагаешь, и шагай себе мимо, дылда». Она мне тоже не очень интересна, и всё же я приказал: «Иди за мной». Спутник мне ни к чему, пожалуй, я это сделал просто из озорства; пока ещё внутри кипела подаренная мне хмель-дурманом, да так и не растраченная энерг. Кошка чуть не взорвалась от негодования: зачем ей бежать за непонятным двуногим существом? Но деваться некуда, пришлось семенить рядом. Улучив момент, когда я отвлёкся, залюбовавшись цветочной полянкой, этот комок недовольства и раздражения, сиганул в кусты. Вот, пожалуй, и вся моя власть над Миром. Но тем, кто считает лес абсолютным злом, совладать с которым нельзя, даже этот маленький фокус может показаться колдовством.
Ударник я обошёл стороной, даже воспоминания о том, что там произошло, заставляли зябко ёжиться, и еле слышно шептать ругательства. Понятно, что я не стал заходить и в Посёлок. Вот и унылый в дождливых сумерках Нерлей. Сказали бы месяц назад, что пройти лес из конца в конец можно за несколько часов, не поверил бы. Оказывается, если поспешить — почему бы и нет? А силы на исходе. Больше мрачных мыслей, тяжелее поступь.
Человека в кустах я почувствовал, хотя едва не прошёл мимо; чары хмель-дурмана почти развеялись, а без этого никак — слишком устал, и людей вокруг многовато.
— А ну, стой! Руки подымай! А личико-то открой, дай рожей твоей полюбуюсь. Брось автомат, говорю! А теперь подымай руки-то.
Как велели, так я и сделал. «калаш» на рельсах, капюшон скинут, руки в небо задраны! Чего ещё пожелаете?
— Ну-ка, поворотись. Только медленно, — пожелал часовой. Я повернулся, и он обрадовался. — Точняк, Олег! Думаю, может, обознался! Смотрю, идёт! Походка, вроде, знакомая, а харю и не видать. Вон, какой стал! Борода отросла! Мужик! Да ты автомат-то подыми, да иди себе, бродяга. Твой Захар в той избе. У него и спросишь, что да как. А вот и он, покурить вышел. Захар Иваныч! За-а-а-хар, твою! Подь сюда!
— Ладно, — сказал я, — слушай, как у вас дела? Нормально?
— А то-ж! Из Нерлея хорошо добрались. И девочка твоя, и другая девчонка. Все тута. Пасюки нас и не тронули. Ты так Санька-предателя отделал, они до Посёлка бежали, не оборачиваясь. А ты чо один? Нешто, случилось чего? Как Партизан-то? Отмучался?
— Да нет, Михалыч. Всё хорошо. И с Партизаном тоже.
— Ну? И хорошо, что хорошо. За-а-ахар, твою, где застрял-то?!
— Михалыч, чего орёшь, как потерпевший? — спросил прибежавший на вопли часового Захар.
— Дык, вон! — дружинник указал на меня пальцем. Захар вгляделся, и наконец признал в заросшем и грязном оборванце коллегу и товарища.
— Ух ты, Олег! — заулыбался он, — живой, чертяка. Наслышаны мы о твоих геройствах, дружинники лишь об этом и говорят. Я знал, далеко пойдёшь, если милиция не остановит. А зарос-то, бомжара! А ну, быстро в баню, надо бы тебя на вшивость проверить. А то, не ровен час…
И сграбастал меня длинными ручищами.
— Как вы тут? — закряхтел я, выбираясь из крепких объятий.