Вскоре я забеспокоился. Звуки Посёлка, чириканье птиц, назойливый звон мошкары, шорох листвы — всё это способствует успокоению нервов, и прочим полезным для организма процессам, но я хотел бы услышать что-нибудь напоминающее хруст ветки под ногой обещанных дядей Димой парней. Сказал же тот, что мальчики прибудут к полудню, а их всё нет. Как бы не пришлось делать вид, что не очень-то на них и рассчитывал. Авось, и сам справлюсь. Дело не кажется слишком трудным — дурман мне в помощь!
План такой: отойду подальше, туда, где я слышу лес, там найду тварь покрупнее и поклыкастее, вроде медведя, что недавно проломил ограду, лучше, для верности, двух таких зверюг, а ещё лучше — трёх, и заставлю их атаковать Посёлок. Что тут сложного? Даже у безмозглого муравьиного льва запросто выходят подобные трюки. Я не глупее, у меня, тем более, должно получиться. С лесной мелкотой справляюсь, а это, надеюсь, как раз тот случай, когда размер не имеет значения. Дядя Дима сказал, что долго держать под контролем зверей невозможно, а мне и не надо. Команду «фас!» дать успею, думаю, этого будет достаточно. Смущает, конечно, что звери могут прорваться в Посёлок, кто знает, как там сейчас организована охрана? Но идеальных решений не бывает, ведь так?
Я решился действовать самостоятельно, и уже направился вглубь леса, тут мне и повстречались обещанные дядей Димой «мальчики». Их пришло шестеро, и двое оказались девушками. Мне без разницы, только — вот дела! — одна из них Настёна. Когда я в последний раз был у чужаков, про неё и не вспомнил. Неудобно получилось, — мысленно раскаялся я. Надо было повидаться, хотя бы перекинуться парой слов, но так всё завертелось; у меня и на Лешего времени не нашлось.
Настёна подошла ко мне. Не люблю, когда смотрят сверху вниз, но тут уж ничего не поделаешь, она выше меня на полголовы.
— Где твои друзья, которых дядьдим велел защищать от зверей? — Спросила она. Я замялся, не зная, как объяснить, что теперь от неё мне нужна совсем другая помощь.
— Дело в том, — я заглянул Настёне в глаза, и впервые увидел их при свете дня. Подумалось, что они как у женщины с картины, что висит над кроватью Рената, только живые и сияющие. Никогда я не видел таких ярких, будто светящихся изнутри синим светом, глаз. Немного помявшись, я продолжил: — Кое-что изменилось, Настя, у меня к вам другая просьба…
Чужаки слушали: неподвижные лица, расслабленные позы и заинтересованные взгляды — не поймёшь, о чём эти ребята думают. Между собой они как-то общаются; чуть заметных жестов и восклицаний им хватает, чтобы понять друг друга. Возможно, дети чужаков, или дети их детей и вовсе перестанут пользоваться людской речью. А потом забудут, что они люди. Но эти-то ещё помнят.
— Мы не поняли, — спросила за всех Настёна, — людей так много? Не всем хватает еды? Зачем тебе убивать своих людей? Убивать плохо. Я не стану даже для тебя.
— Правильно, нас много. Так много, что мы не знаем, как быть дальше. Но я не хочу никого убивать, — тяжко вздохнул я, и подумал, что это для меня всё выглядит логично: приходят звери, барачники собираются у северных ворот, отстреливаются, вскоре у них заканчиваются боеприпасы, и мы легко побеждаем. Проще простого, но как объяснить это чужакам? Так объяснить, чтобы поняли, потому что, если смотреть со стороны, кажется, будто я решил разорить свой же дом, и убить людей, которые там живут. Я ещё раз попытался: — Их нужно только испугать. А после звери должны уйти.
— Оттуда пахнет страхом, — долговязый юноша указал в сторону Посёлка. — Страхом пахнет жертва. Звери убивают жертву. Зверей будет трудно остановить.
— Но вы же их остановите? — спросил я, а чужаки промолчали. Тогда и закралось сомнение: а вдруг не остановят? Или даже так: не станут останавливать? Понятно, что моя затея выглядит сомнительно, такое могло прийти в голову лишь от безнадёги. Спорю на что угодно, если бы Хозяин был в здравом уме, он бы не одобрил. И Клыков бы на корню пресёк, если бы понял, что я собираюсь воспользоваться помощью тех, кто желает, чтобы Посёлка не стало. В былые времена и за меньшее к стенке ставили.
— Вы глупые? Пусть лишние уйдут. Туда, где им хватит еды, — на несколько мгновений задумавшись, посоветовал другой юноша. Логично рассудил, я не знаю, как ему объяснить, что никому уходить не хочется, а вместе жить с недавних пор не получается.