…Целыми днями не умолкает шумная жизнь на улицах Калькутты. Разнообразны голоса города. Тут слышится и шум порта, и сипловатые гудки морских судов, прибывающих прямо в центр города. Функционеры выкрикивают лозунги различных политических партий. Везде рекламы спектаклей, поставленных Утпал Даттом в театре «Минерва». Утпал Датт возглавлял «Литл тиэтр групп» и настойчиво вводил в репертуар спектакли на острую социальную тематику, такие, как «Чннгар» («Искра»), пьеса об индийских угольщиках; «Каллол» («Волна»), эпическое повествование о восстании моряков индийского флота в феврале 1946 г.; «Джай Вьетнам!» («Победа Вьетнаму!»). Театр всегда полон. Утпал Датт отдает определенную дань крайне радикальным взглядам, и это, конечно! сказывается и на его практике как режиссера и актера. Но долгое время это был единственный в Индии театр, работавший на профессиональном уровне и смело ставивший острые социальные проблемы. Видимо, это и определяло его популярность.
Голос Калькутты раздается и в бурных овациях, устроенных государственному ансамблю УзССР «Бахор», очаровавшему Калькутту, как и другие города Индии, своим высоким, подлинно народным искусством.
Голос Калькутты слышен и в звуках бубенчика рикши, который постукивает им об оглобли, зазывая клиентов, и в громовых раскатах многотысячных митингов, собирающихся на Майдане — огромной площади, там, где неоднократно жители Калькутты приветствовали советских руководителей.
Изредка по улицам Калькутты шествуют два-три странствующих певца, аккомпанирующих себе на незамысловатых инструментах. Их голоса — голоса прошлого — безнадежно тонут в многоголосье города, где проходят бурные митинги и процессии, где трудятся люди, процветает наука, литература и искусство. Имя этого города — Калькутта, и есть в нем среди других улиц и та, которая носит имя великого друга Индии, вождя трудящихся всего мира — Владимира Ильича Ленина.
ОЧНЕТСЯ ЛИ РАМАСВАМИ?
Дом для журналиста — понятие довольно относительное. Остановишься недели на две в гостинице, и чужой, скучно обставленный номер становится тебе домом. И если приходится выезжать отсюда куда-нибудь на день, два или три, то, после того как возвращаешься, этот номер воспринимаешь как свое родное гнездо. Л когда приезжаешь к себе, на корпункт, то тут уж и вовсе чувствуешь себя по-домашнему. Такие же ощущения испытал на себе я и на этот раз, вернувшись из Коломбо в Мадрас.
Разобрав несложный багаж и пообедав, я стал просматривать накопившиеся за это время газеты и журналы, и прежде всего московские. Двери и окна были раскрыты настежь. Дул свежий ветерок. Снаружи доносился размеренный шум стройки — сосед достраивал дом и о чем-то договаривался с подрядчиком. Проревела в вышине очередная «Каравелла» — рейс на Калькутту. Время от времени торговцы вразнос проходили по улице и громко рекламировали свой товар. Но ничто не могло отвлечь меня от московских газет и журналов — с их помощью я дышал воздухом родины, строил Красноярскую ГЭС, бывал на концертах, любовался высотными зданиями на проспекте Калинина…
Мне вдруг показалось, будто сзади кто-то пристально смотрит на меня. Приподнявшись на локте, я оглянулся. В двери стоял стройный тамил с вишнуитским знаком на лбу, в белоснежной одежде, со сложенным аккуратно платком через плечо. Я быстро встал.
— Чем могу быть полезным? — спросил я.
— Я хотел бы видеть корреспондента «Правды», — ответил человек.
— Пожалуйста, входите. Я корреспондент «Правды», — сказал я.
— Меня зовут Рамасвами, — представился незнакомец. — Извините, Пожалуйста, за такое неожиданное вторжение. Я, видите ли, преподаю историю и географию в школе. По программе мы должны несколько часов посвятить вашей стране. Но в учебнике сказано очень мало. И… я подумал, что вы могли бы помочь мне подобрать необходимую литературу. Я каждый день прохожу мимо ваших дверей, когда иду в школу.
Я с удовольствием выполнил его просьбу и не Только порекомендовал, но еще и подарил гостю несколько книг и брошюр. Учитель рассыпался в благодарностях, но уходить не спешил, он явно хотел что-то еще мне сказать.
— Надеюсь, эти книги будут интересны вашим ученикам, — сказал я, чтобы как-то поддержать разговор.
— Да, конечно. Извините, но мне хотелось бы задать вам еще один вопрос.
— Пожалуйста, задавайте, — согласился я, конечно «не подозревая, о чем он может меня спросить. Рамасвами некоторое время помолчал и, как бы собравшись с духом, произнес:
— Я член партии Раштрия Сваям Севак Сангх.
«Вот так посетитель, — подумал я про себя, — член одной из самых реакционных партий страны». И спросил довольно безразличным тоном:
— Неужели?
— Да, я член партии Раштрия Сваям Севак Сангх, — повторил гость.
— Кажется, вы собирались задать мне какой-то вопрос?
Рамасвами снова замолчал. Наконец, он произнес:
— Почему ваша газета считает нашу организацию… фашистской?
Так вот, оказывается, ради чего пришел сюда этот человек!
В памяти всплыли калькуттские пожары 1964 г., бесчинства в Джабальпуре, демонстрация в Дели, приуроченная партией Джана Сангх к 7 ноября 1967 г. под предлогом «защиты коров», вылившаяся в разгул мракобесов и бандитов, — вот что было организовано этой партией.
— Понимаете, — снова заговорил Рамасвами, — мы все очень встревожились, когда узнали, что ваша газета считает нашу организацию фашистской.
— А какой вы ее считаете? — поинтересовался я.
— РСС — организация культурная, имеющая целью возрождение культуры индуизма, нашей древней религии. У нас нет ничего общего с фашизмом, — заявил Рамасвами.
В голосе гостя слышались нотки обиды, кажется, я затронул в его душе что-то очень сокровенное.
— Читаете ли вы, мистер Рамасвами, выступления ваших руководителей? — спросил я.
— Я подписываюсь на газету «Органайзер», — был ответ.
— А кроме этого вы что-нибудь еще читаете? — задал я вопрос гостю.
— Что нам необходимо знать, нам сообщают на собраниях, — сказал Рамасвами.
— Но ведь вы мыслящий человек, вы же учитель. Вы получили высшее образование. Разве самостоятельно вы не знакомитесь с тем, о чем пишут ваши лидеры? Вот, например, с этим сочинением? И я взял с полки «Связку мыслей» верховного руководителя РСС Голвалкара.
Рамасвами недоуменно покачал головой и проговорил, что эту книгу он не читал, но слышал о ней.
— Очень жаль! — заметил я. — Если бы вы прочли ее и критически отнеслись к тому, о чем в ней написано, вашего вопроса не было бы. Впрочем, может и лучше, что вы эту книгу не читали. Но позвольте вас спросить: чем для вас плох фашизм, коль скоро вы обиделись на то, что наша газета считает вашу организацию фашистской?
Рамасвами объяснил мне, что фашизм — человеконенавистническая теория, из-за которой началась вторая мировая война. Хотя ответ его оказался неполным, однако теперь можно было продолжить беседу.
— Вы — преподаватель, а я — журналист. Так почему вы считаете себя выше меня? — спросил я гостя.
— Я? — удивился Рамасвами. — Вы ошибаетесь. У меня пет никаких оснований для этого.
— Вы — индус, а они, как утверждает эта книга, превосходят все другие нации, — сказал я.
— Быть этого не может! — почти закричал Рамасвами.
— Вот читайте, пожалуйста! — и я протянул ему раскрытую книгу на соответствующей странице. — Там не только об этом говорится. Оказывается, индусы — раса, которая является создательницей мировой цивилизации. Это так?
Собеседник медленно читал.
— У вас есть семья, мистер Рамасвами? — спросил я.
— Да, жена и трое детей, — ответил Рамасвами.
— Вы их любите? — снова задал я вопрос.