Ведь еще по окончании университетского курса решением Ученого совета Санкт-Петербургского университета было постановлено оставить кандидата С. Ф. Ольденбурга «для приготовления к профессорскому званию». Но суждения авторитетного ученого органа оказалось недостаточно. Требовались еще и такая справка:
«8 июня 1885 г. СПбургский градоначальник дал С. Ф. Ольденбургу свидетельство о благонадежности на предмет оставления при Университете с целью приготовления к профессорскому званию. Просителю 21 год, проживает с октября 1883 г. Васильевский остров, 6 линия, д. 15»[5].
Успехи молодого ученого были столь очевидны, что виднейшие русские востоковеды — основатель русской школы индологии профессор И. П. Минаев и знаменитый арабист В. Р. Розен сочли необходимым отправить его в командировку за границу сроком на два года для сбора материалов для диссертации на степень магистра. В мае 1887 г. он выехал с женой в командировку, предполагавшую работу в Париже и Лондоне, встречи с выдающимися востоковедами Запада. Программа его начиналась с Парижа. Он регулярно писал своему наставнику Ивану Павловичу Минаеву, уведомляя о ходе работы, о своих впечатлениях. Нет-нет да и проскользнут в этих письмах нотки тоски по Родине, возмущение тем, что творится вокруг. 26 мая 1887 г. он писал из Парижа: «Многое плохо там, и душно там теперь…»
Последняя дата, не так уж далека от числа, когда была написана открытка. Видимо, не очень-то корреспондент «отстранился» от русских дел. Возможно, это не первое письменное обращение Ольденбурга, к Степняку, который, в свою очередь, ему ответил. Только ответа в архиве Ольденбурга нет. И, думается, по причинам, вполне понятным.
О каких брошюрах говорилось, и корреспонденту, и-адресату было известно. Точно так же они прекрасно знали, что такое «лубочные книги и картины», — мы понимаем эти слова сегодня в историко-литературном смысле, а для них речь шла, можем предположить, например, о сытинских изданиях дли народа, к которым был причастен и С. Ф. Ольденбург, как он сам свидетельствует, обработками индийских сказок. Так ли или не так — предстоит еще разобраться.
Объясняя свое обращение, Ольденбург констатировал «…я писал по просьбе Клейбера». Как раз это имя уводит нас в начало 80-х годов прошлого столетия. Уже прогремели взрывы 1 марта 1881 г., уже были повешены Софья Перовская, Андрей Желябов, а другие участники процесса «первомартовцев» сосланы на каторжные работы. Лишь за один 1881 г. кроме процесса «первомартовцев» прошло еще 15 судебных расправ. Правительственный террор не знал пределов, но царизм искал и другие пути борьбы с революционным движением, в том числе предпринимал попытки отвлечь студентов от революционного движения.
В начале 1882 г. в Петербургском университете образовалось студенческое научно-литературное общество. Цель его была в высшей степени политически нейтральной — «содействовать научным и литературным занятиям студентов, устраивая рефераты и чтения, предпринимая переводы иностранных научных сочинений и издания в виде сборников или отдельных выпусков лучших студенческих диссертаций и статей, приискивая научные и литературные занятия членам и выписывая научные и литературные журналы и книги для пользования членов». В качестве инициаторов создания Общества выступили два графа — братья Гейдены и некоторые студенты, связанные с ними.
Один из друзей С. Ф. Ольденбурга, А. А. Корнилов, в своих воспоминаниях писал: «Вскоре после открытия обнаружилась скрытая цель общества — сплотить те элементы студенчества, которые могли бы деятельно противостоять весьма распространенной в студенческой среде революционной пропаганде»[6]. Так, в постановлении совета Общества от 20 февраля 1882 г. было, высказано сомнение по поводу темы «Об отношениях церкви и государства»; но прошел день 1 марта 1882 г. — обратите внимание на дату, — принят проект устава Общества, подготовленный Гейденом. Но за мартом последовал апрель, когда так называемое дело Лелонга потрясло буквально всех. Восстановить событие невозможно, и о существе его можно судить по косвенным, но достаточно убедительным свидетельствам, принимая во внимание документ, в котором говорится о необходимости «приискивать научные и литературные занятия членам».
Некий Лелонг, увлеченный карьеристскими перспективами, оказался болтлив и сообщил что-то о «прожектах» своего «устройства». В отчете о деятельности Общества за пять лет отмечалось: «…в апреле 1882 г. случилось в нем одно горестное происшествие, вовсе приостановившее деятельность Общества слишком на полгода, а прогрессивное его развитие[7] — более чем на год. Оказалось, к сожалению, что в члены Общества поступили несколько человек, далеко не с одним желанием сблизиться с товарищами в кругу истиннейших и законнейших интересов студенчества, а с целями, которые никак не должны бы были иметь студенты, — оказалось, что несколько человек думали, что Общества сосредоточит в себе студентов с определенными политическими воззрениями и что, прочее того, пребывание в нем. послужит им блестящею рекомендацией) для будущей карьеры. Такие взгляды стояли в очевидном и резком противоречии с целями Общества…»[7]
Гораздо полнее и отчетливее этот конфликт обрисован в письме брата С. Ф. Ольденбурга, Ф. Ф. Ольденбурга, его другу, известному русскому историку И. М. Гревсу. Вот что он рассказал: «Общество возникло по мысли «консерваторов» и «карьеристов», почувствовавших в острый момент студенческих волнений, какие совпали с событиями 1 марта 1881 г., необходимость сорганизоваться для противопоставления себя гораздо более объединенным «радикалам» и для проведения в университете своих взглядов и стремлений. Но они не очень тщательно вербовали себе сочленов, и неудачно рекомендованные или попавшие в Общество юноши-идеалисты скоро обнаружили скрытую тенденцию учредителей. Один болтун из части подголосков настоящих реакционных воротил прямо стал проповедовать, что Общество преследует «антинигилистические» цели и будет заботиться об исхлопотании для своих добропорядочных сочленов выгодных служб по окончании курса через свои связи, о заключении которых оно будет очень добиваться, набирая богатых и знатных участников. Неумная откровенность испортила дело, заговор был раскрыт (может быть, даже раздут), и попавшие в Общество радикалы и прогрессисты решили вывести тайных политиканов на чистую воду. Готовился резкий «запрос», который мог разрядиться в крупную историю и в такой повиточный момент привести к закрытию Общества»[8]. Заметим, что ядром той группы, которая решила «вывести тайных политиканов на чистую воду», стали братья Сергей и Федор Ольден-бурги. Эта rpyrina получила сильную поддержку со- стороны председатели Общества профессора О. Ф. Миллера. Длительная борьба привела к тому, что из Общества ушло «созвездие» учредителей-граф Гейден I, — граф Гейден II, князь Ливен, князь Голицын, граф Бобримский, князь Абамелек-Лазарев. Что собой представляли эти люди, ярко показано в портрете старшего представителя рода Гейденов, нарисованном В. И. Лениным в статье «Памяти графа Гейдена».
Общество действовало более пяти лет. На последнем этапе существования его научный отдел возглавлял И. А. Клейбер, талантливый математик и астроном, чье имя и упомянуто, в открытке, а секретарем научного отдела был А. И. Ульянов. Последнее обстоятельство сыграло решающую роль в судьбе Общества, несмотря на то что Александр Ильич еще в декабре 1886 г. сложил с себя эти обязанности и практически вышел из Общества. Уже после его. казни 12 июня 1887 г. в университет поступило следующее распоряжение министра просвещения Делянова: «Из сообщаемых Министерством внутренних дел сведений усматривается, что при СПБ-ом университете имеется Студенческое научно-литературное общество, среди членов коего состояли все главные участники преступления 1 марта сего года, а один из самых деятельных руководителей заговора, Ульянов, исполнял обязанности секретаря общества. Сообщая об изложенном, имею честь покорнейше. просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о немедленном закрытии упомянутого общества и о последующем донести в Министерство». Студенческое научно-литературное общество разогнали.