Мне не раз приходилось видеть возле дорог в тени раскидистых деревьев учеников, собравшихся вокруг учителя и внимательно слушавших его рассказы об истории Родины, о дальних странах, о сказаниях родной старины. Под этими деревьями или в школьных классах, но именно отсюда начинается воспитание чувства огромной любви к Родине, могучей силы, порождающей в человеке стремление внести свой вклад в будущее страны, в строительство новой жизни.
Сегодня на многочисленных стройках Индии в основном трудятся те, кто родился уже гражданином независимой Индии. Не случайно наиболее видное место в строительстве промышленных предприятий занимают металлургия, энергетика и машиностроение. Воссоединяются звенья прерванной колониализмом цепи нормального развития социальной и экономической жизни народов Индии. От железной колонны Мехраули до металлургических гигантов Бхилаи, Бокаро, Ранчи, Дургапура и многих других строек идет великая цепь побед Ума, Знания, Труда народов Индии!
ЛИЦА ДРУЗЕЙ
Почти восемь лет жизни я отдал работе в Индии, а для индолога нет большего счастья, чем трудиться в этой стране, иметь возможность соприкоснуться с ее замечательным народом и удивительной культурой, дышать ее воздухом, ходить по ее земле. Как много дружеских лиц встает перед моим мысленным взором, стоит лишь подумать об Индии!
Среди них — самые разные люди. Портовый рабочий Эллумалаи, не только твердо веривший в завтрашний день страны, но и понимавший значение своего сегодняшнего труда для того, чтобы жизнь его семьи, его народа становилась день ото дня лучше. Он разгружал корабли, которые доставляли машины и оборудование для строек Индии.
Что касается доктора Кришна-свами, жившего в рабочем пригороде Мадраса, то двери его дома открыты день и ночь. Шли к нему люди и со своими недугами, и с заботами и тревогами. Он героически сражался не только за телесное здоровье пациента, но и за бодрость-духа, а иногда и за спасение всех его надежд.
Доктор Раюду — сын крестьянина. Он не пожелал расстаться с деревней, где вырос, с родной землей. Получив диплом врача, он поднялся на борьбу с косностью и предрассудками. Крестьяне верили ему, ведь он не только лечил их (притом делал это бескорыстно), свято выполняя врачебный долг, но и знал их нелегкий труд так, как они. Раюду сделал многое для налаживания медицинского обслуживания и для обеспечения крестьян высокоурожайными сортами сахарного тростника, риса, проса — у него три диплома за успехи в селекционной работе. Крестьяне избрали его председателем сельского совета старейшин — панчаята, а затем и председателем союза панчаятов. Когда я познакомился с ним, он уже трижды переизбирался на этот пост. С максимальным успехом он использовал все возможности для налаживания крестьянского хозяйства. После того как его коллеги показали мне ферму племенного скота, фабрику удобрений, поликлинику и рассказали о той громадной просветительской работе, которую он ведет, я спросил, что же сейчас его волнует больше всего. И услышал в ответ:
— Ликвидация бедности, уничтожение кастовых барьеров, пути создания коллективных хозяйств.
Он долго и подробно расспрашивал меня о том, с чего в Советском Союзе начиналась коллективизация.
Никогда не забуду я доктора Кришнана, жившего в Мадрасе на Эллиот-роуд. Это — чудесный человек, прекрасный специалист, жадно ищущий новых путей в медицине. Он всегда стремился быть на уровне современной науки. Он знал о новых достижениях советской медицины, ведь доктор изучал русский язык. Мое знакомство с ним началось с моего визита к нему в качестве пациента. Вскоре нас уже связывала прочная дружба.
Мне хотелось рассказать хотя бы об одном человеке каждой профессии из числа встреченных мною, но это заняло бы много места и времени. Но я не могу не упомянуть о некоторых. Так, в одной семье двух дочерей назвали в честь советской героини Великой Отечественной войны Зои Космодемьянской. Одну дочь звали Зоей, а другую — Таней (партизанская кличка Зои Космодемьянской). Я с удовольствием вспоминаю и скромную семью двух выдающихся ученых — философа Дебипрасада и филолога Алаки Чаттопадхьяя. Они изучали духовное наследие индийского народа, занимались исследованием таких его областей, которые либо оставались малоразработанными, либо стали предметом сомнительных спекуляций.
Я низко склоняю голову перед памятью многих из Мойх друзей, которых, к сожалению, уже нет в живых, — общественных деятелей, работников культуры, писателей, актеров. Но на их место встают сотни новых.
Однажды я отправился на машине из Дели в сторону города Лакхнау. Только что- закончилась гроза, и иссиня-черные тучи отступали вглубь равнины. Они рассеялись, и под яркими лучами солнца открылась панорама Гималаев. Словно продолжая их, в бескрайнюю голубизну неба над горными вершинами вздымались белоснежные клубящиеся груды облаков. И вдруг из долины Ганга поднялась и в одно мгновение переступила через хребты и плоскогорья яркая радуга. Наверное, другой ее конец опустился где-нибудь на берегах Волги. Невольно подумалось, что она знаменует собой радость дружбы, связывающую народы, живущие у двух великих в истории человечества рек.
УХОДИТ НОЧЬ
Машина медленно двигалась по шоссе. Свет фар выхватывал из тьмы придорожные деревья и волов., медленно тянущих громоздкие телеги. Иногда свет фар упирался в богатырские, в четыре обхвата, деревья, врасплох захватывал крадущегося вдоль шоссе шакала и приводил в ужас рыжего зайчишку, стремглав летевшего по освещенной полосе, вместо того чтобы убраться с дороги.
Время от времени на поворотах в свете фар мы видели на фанерных щитах философические надписи: «Жизнь коротка. Не старайся сделать ее короче», «Безопасность прежде всего!» и т. п. Печальные результаты пренебрежения этой мудростью — обломки машин вдоль дороги — вновь и вновь убеждают в их правильности и необходимости соблюдения правил дорожного движения. Перед глазами бежали белые столбики, с неумолимостью арифмометра отсчитывая мили. Сколько их уже осталось позади!
Ночью дорога преображается и полна своими особыми ароматами. Если днем здесь господствуют свои запахи: пыли, скота, газолина, то вечерами и особенно ночью все меняется и слышится запах земли.
— Чем пахнет? — спрашивали мы друг друга.
Шофер засмеялся.
— Рисом «басмати». Так пахнет «басмати». Кто сеет «басмати», к тому в дом приходит счастье.
— Остановись, пожалуйста! — взмолились мы хором. Гоял выключил мотор и потушил фары. Наступила ошеломляющая темнота, нарушаемая мерцанием бесконечных, бесчисленных звезд. Непривычно низко здесь в Индии лежит Большая Медведица, тут ее зовут по-иному — Семь пророков.
Мы стоим и вслушиваемся в дыхание пенджабской ночи, в шелест трав, в стрекот цикад, столь же бесчисленных, как звезды. Где-то подвывает шакал. Издалека доносится собачья перебранка.
— Где же «басмати»?
— Да вот он на поле, перед нами!
Мы, оступаясь, спотыкаясь о кочки, добираемся до края поля. Да, запах этот неповторим, незабываем. Он настоящий волшебник. Запах будит воображение и рождает мысли: «Вот что может дать индийская земля, политая потом тысяч поколений крестьян, возделанная их руками! Если бы я пришел на каждое поле, счастье и радость вошли бы в каждый дом. Дайте мне дорогу к людям. Я хочу дымиться горячим паром в плошке труженика, белеть снежной горой на блюде праздничного стола, всегда быть в любом доме, большом и малом!» Ветерок мягко колышет упругие, жесткие и вместе с тем шелковистые колоски.
— В этих местах «басмати» раньше расти не мог, — говорит наш шофер.
— Почему?
— Вода… Вода пришла сюда из плотины Бхакра-Нангал. Вот оттуда..
Скорее угадывая, чем видя силуэт его руки, смотрим туда, где из-за гор струится голубоватое зарево.