Моя работа с Н. К. Крупской
Надежда Константиновна оставалась в Петрограде и вела работу в райсовете. Работы было много, и меня послали в помощь ей. Ленин находился в глубоком подполье, и о месте его пребывания знали лишь несколько человек. Агенты Временного правительства рыскали повсюду, пытаясь напасть на след Ленина. Буржуазия и лакействующие перед ней соглашатели всех мастей и оттенков в своих печатных органах подняли такую злобную клевету на Ленина, что даже Надежда Константиновна, видевшая виды, теряла душевное равновесие. Страх за Владимира Ильича выбивал ее из колеи. «Просто дело из рук валится»,— иногда жаловалась она. Я видел, что ей очень тяжело. То она сидит у письменного стола и не может ни за что взяться, то начинает ходить из угла в угол нашей рабочей комнаты. В который раз она спрашивает меня:
— Неужели народ поверит всему тому, что пишут о Ленине наши враги?
Я старался ее убедить в том, что народ не обманешь, что он многому за последние годы научился и его не так уж легко обмануть. Он сердцем чувствует, где правда и где ложь. Слишком много им пережито, выстрадано и продумано. Особенно тяжело восприняла Надежда Константиновна резолюцию военного оркестра, встречавшего Ленина у Финляндского вокзала. Эта резолюция была опубликована во всех антибольшевистских газетах. В ней говорилось о том, что музыканты военного оркестра не знали, что Ленин — германский шпион и ехал в Россию в запломбированном вагоне, и поэтому приняли участие во встрече его и что теперь они об этом сожалеют и отмежевываются от большевиков и от Ленина.
— Резолюцию эту писали, конечно, не музыканты, им ее подсунули и от их имени напечатали ярые противники большевиков.
Мне захотелось отвлечь Надежду Константиновну от тревоживших ее мыслей, не дававших покоя ни днем, ни ночью. И я без ее ведома пошел в среднюю женскую школу и сказал заведующей школой, что их намерена посетить Надежда Константиновна Крупская, которая заведует народным образованием в райисполкоме и районной думе.
А Надежде Константиновне я сказал, что меня очень просила заведующая средней женской школы, с которой я давно знаком, чтобы она посетила их школу, и что я ей обещал это устроить.
— Простите, Надежда Константиновна,— сказал я,— что без вашего согласия я это сделал, но не подведите, старушка заведующая очень обидится, если Вы не придете. Она там какие-то сюрпризы с девочками готовит. Не знаю, поверила ли мне Надежда Константиновна, но она посмотрела на меня долгим вопросительным взглядом, улыбнулась и сказала:
— Хорошо, я пойду, только надо подготовиться.— И она принялась за дело. Спрашивала, меня, как имя и отчество заведующей, кого я знаю еще из преподавателей этой школы, что они собой представляют и пр. Я несказанно был рад, что удалось хоть несколько отвлечь ее от тягостных мыслей.
В день посещения школы Надежда Константиновна прочла мне конспект речи, которую она хотела произнести перед преподавателями и учащимися, и просила, не стесняясь, сказать ей свое мнение. Тезисы мне очень понравились. В них Надежда Константиновна ставила вопрос о задачах школы на современном этапе.
Школа встретила нас блеском чистоты. В большой аудитории школы в две шеренги были выстроены одетые в синие форменные платья и белые, как свежевыпавший снег, передники ученицы.
Заведующая торжествовала. Она от имени всего школьного коллектива приветствовала нас. Потом представила нам каждого преподавателя в отдельности. Затем, обратившись ко всем присутствующим, сообщила, что с ними будет говорить Н. К. Крупская, заведующая народным образованием Выборгского района, и что она просит всех быть внимательными.
Надежда Константиновна сказала несколько слов о значении Февральской революции, о задачах, которые перед школой и преподавателями ставило самодержавие и какие ставят большевики, призвала преподавателей и учащихся к тому, чтобы мобилизовать свои силы на помощь рабочему классу. Надежда Константиновна сказала и о том, что старая школа давала ученикам много ненужного, от чего следует теперь отказаться, но перед школой вместе с тем возник ряд новых задач, которые нужно проводить в жизнь.
Все это, видно, не очень понравилось заведующей. Она кусала губы, тревожно поглядывала на учениц, на преподавателей. Меня тревожила складывающаяся обстановка, и я искренне обрадовался, когда Надежда Константиновна сказала:
— Так трудно разговаривать, давайте соберемся в кружок и поговорим по душам.
Заведующая школой, хотя и видела в этом нарушение правил приема школой официальных лиц, не препятствовала этому, и девушки шумной, веселой гурьбой окружили нас. Тут же были и преподаватели. Завязалась интересная, оживленная беседа.