В марте 1918 г. Выборгский Совет рабочих и солдатских депутатов назначил меня военным комиссаром Выборгского района, моим заместителем был назначен И. П. Воробьев, токарь с завода «Айваз». Основная задача состояла тогда в том, чтобы укрепить только что созданную Красную Армию. С этой целью часть красногвардейцев была переведена в казармы. Некоторые командиры, выбранные в первые дни Февральской революции и оказавшиеся неспособными понять задачи, стоявшие перед вооруженными силами пролетариата, были заменены.
Близилось 1 Мая 1918 г., первая маевка при Советской власти. Мы к ней усиленно готовились и решили, что демонстрацию на Марсовом поле откроют воинские части и впереди пойдет 1-й артиллерийский особый дивизион под командованием товарища Становова. Вооруженные силы района должен был вести я. Но как? По военной специальности я пехотинец, верхом никогда не ездил, а идти командиру пешком перед артиллерией невозможно. Помог мне в этом товарищ Становов, обещая за две недели сделать из меня настоящего наездника. Пришлось настойчиво заняться верховой ездой, и, действительно, через две недели я стал прилично держаться в седле.
Первого мая я ехал впереди районной команды, через плечо у меня была повязана широкая красная лента.
За хорошую выправку при прохождении мимо братских могил на Марсовом поле, мимо трибуны членов Советского правительства я получил благодарность от военного командования Петрограда.
Наше посещение Н. К. Крупской и новая встреча с В. И. Лениным
Я жил в том особняке, где помещался райком партии Выборгского района, только этажом выше, и вечером каждый день кто-нибудь из товарищей заглядывал ко мне, чтобы поделиться заводскими или районными новостями.
Однажды ко мне зашла товарищ Егорова и сообщила, что Надежда Константиновна серьезно больна. Мы решили ее проведать. На другой день вечером мы втроем отправились в Смольный, где жили в то время Владимир Ильич и Надежда Константиновна.
Оформили пропуск, поднимаемся по широкой лестнице, проходим мрачным коридором и оказываемся в квартире Владимира Ильича. Простая обстановка: письменный стол, этажерка с книгами, несколько стульев, две узенькие, односпальные кровати. На одной из них лежит Надежда Константиновна с завязанной головой, укрытая одеялом. На столике у кровати резиновая грелка, лекарства.
Владимир Ильич дома, он радушно встречает нас, жалуется на Надежду Константиновну:
— Бегала из района в район без калош, а обувь худая, вот и добегалась — насморк, кашель, головная боль.
Надежда Константиновна тоже рада нашему приходу. Мы ставим на стол пол-литра молока, кладем комочек сливочного масла, печенье, сахар и где-то секретарем добытый лимон. Надежда Константиновна растрогана, но журит нас:
— И что это вы, как так можно? Масло, молоко, ну зачем все это?
— Надежда Константиновна, ведь тут одна капелька, это мы так, от себя, ведь принято больному приносить гостинцы,— говорю я.
Надежда Константиновна улыбается.
— Ну спасибо, садитесь, а на этого ворчуна не обращайте внимания. На меня ворчит, а сам день работает, ночь пишет. Вот и сейчас перед вашим приходом писал.
— А мы помешали,— говорит кто-то из нас с оттенком тревоги.
— Что вы, что вы,— заторопился Владимир Ильич.— Ничуть вы мне не помешали, хорошо, что пришли, вот и Наде с вами веселей будет, отвлечется от своей хвори и скорей поднимется. Да только она опять начнет бегать и снова свалится,— при этих словах Владимир Ильич нагнулся, взял из-под кровати ботинки Надежды Константиновны, повернул их вверх подошвами, ткнул в один ботинок пальцем, палец скрылся внутри ботинка.
— Вот видите, можно ходить в таких ботинках без калош по весенней грязи?
Владимир Ильич посмотрел на ботинки, на нас, на Надежду Константиновну.
— Слушай, Надя,— сказал он,— врач запрещает ранее чем через неделю покидать постель. За это время мы и отремонтируем ботинки, у вас ведь есть сапожники в районе?
— Ну как им не быть — сколько угодно.
— Вот и хорошо, отдайте их там в починку,— и Владимир Ильич полез в карман за деньгами.
— Потом, Владимир Ильич, потом, починим, принесем и с вас, сколько полагается, получим.
— Нет, нет, зачем же, вот возьмите, мало будет, тогда еще доплачу.
Мы взяли ботинки, взяли деньги, посидели еще немного, попрощались и ушли.
На другой день я с ботинками Надежды Константиновны пошел к сапожнику, но он не взялся их чинить.
— Новые покупать надо,— сказал он.
Так мы и сделали. Достали новые ботинки, а к ним и калоши. В следующее посещение отнесли их Надежде Константиновне и незаметно поставили под кровать,