— Как на первой минуте?
— Он попытался обойти каменный мост с запада и выйти со своим полком нам в тыл и проявил беспечность, недооценив солдат противника. И если бы только сам погиб. Как вы видите, там лежит практически весь его полк. А вот панорама позиций после боя. Обратите внимание на количество трупов и их расположение. Ни один солдат Союза не смог приблизиться к холму даже на триста шагов. Но тут не стоит забывать, что позиции бригады "Стальные медведи" оказались на пути дивизии, имевшей численность порядка тринадцати тысяч человек!
— Это уму непостижимо!
— Теперь вы понимаете, почему я расстроен?
— Более чем. Будьте уверены, мы осветим этот постыдный случай откровенной и губительной лжи в нашей газете. Из-за таких вот статей мы и несем поражение за поражением.
— Хорошо. Но вы пришли не за этим, ведь так?
— Да. Я хотел бы узнать, как умер президент Линкольн.
— Глупо, — Саша сделал паузу и улыбнулся. — Понимаете, та ситуация была необычайно глупа и не серьезна. Понимая, что части северян будут отступать на Балтимор, мы заранее к этому подготовились. Обычная засада на дороге.
— Засада?
— Да. Мы выкопали траншею в лесу, шагах в трехстах от дороги и засели там. Отряд под предводительством президента вел себя совершенно невменяемо. Как будто эти люди были чем-то больны, на всю голову. Ни боевого охранения, ни разведки. Да ровным счетом ничего. Они шли плотно сбившимся табором вокруг фургонов. Я подобной глупости и беспечности не встречал даже в книжках.
— А вы открыли огонь по ним сразу?
— Нет. Мы подождали пока они все войдут в зону поражения и выслали переговорщика, который предложил им сдаться. Ответом стала беспорядочная стрельба. Парень чудом выжил просто потому, что догадался упасть на землю и перекатиться за дерево.
— Странно.
— Ничего странного. В фургонах было много важной документации. Линкольн, видимо, опасался, что она попадет к нам в руки.
— Ясно. И вот вы открыли огонь. Ходят слухи, что вы расстреливали тех, кто пытался сдаться.
— Глупости. Их могут выдумывать лишь те, кто не представляет реальных обстоятельств боя. Огневая мощь бригады — около пятнадцати тысяч винтовочных пуль в минуту. Представили себе?
— Не очень, но понимаю, что это прилично.
— Более чем прилично. Бой шел чуть больше трех минут и завершился лишь потому, что стрелять стало не по кому. Там не было желающих сдаться, их просто не успело появиться. Там была просто паника, беспорядочная стрельба, крики. Были даже такие, кто, выхватив саблю, и обезумев, бросался на своих товарищей. Никто даже не пытался сдаваться. А прекратить огонь, поняв, что эта колонна уже не противник, было просто невозможно. Слишком быстротечен бой.
— Три минуты… — Тэйлор потрясенно качал головой.
— Мы потом, после боя пытались спасти раненых, но наши возможности не безграничны. Всего один медико-санитарный взвод в три десятка человек не может оказать оперативную помощь сотням. В общем, печальный бой. И если бы не безалаберность вкупе с беспечностью, которую проявил Линкольн, то, вероятно, эти ребята смогли бы живыми вернуть к своим семьям. Мы сделали все возможное для того, чтобы спасти им жизнь, но, увы, все оказалось тщетно. Союзу вообще с командованием не повезло, по крайней мере, на Восточном театре военных действий.
— Да, действительно печальная история. Но я рад, что мне посчастливилось ее услышать. Она очень поучительна. Авраам Линкольн был обычным юристом, который волею случая стал командовать войсками. Я думаю, трагедия была неизбежна.
— Если бы за его плечами была хоть небольшая военная служба, желательно в какой-нибудь европейской армии, то, думаю, все обошлось бы даже с учетом его профессии.
— А почему в европейской?
— Регулярные армии, которые часто сталкиваются в боях с серьезными противниками, имеют на порядки более серьезные и адекватные традиции и выучку, чем эпизодически собираемое ополчение. Боюсь, что одной полноценной европейской дивизии хватит, чтобы легко перемолоть все силы Союза и Конфедерации. Даже таких традиционно слабых в военном плане стран как Итальянское королевство и Австрийская империя. Вам не с кем воевать. У вас нет практики. Оттого и офицеры у вас слабы, а солдаты не стойки. Да и с выучкой на всех уровнях имеются огромные проблемы.
— Любопытно. А вы, Ваше императорское Высочество, какое образование имеете?
— Я слушатель военно-инженерного училища.
— Вы его не закончили?
— Нет, отпросился добровольцем на войну на втором году обучения.
— Поразительно.
— Именно. Это очень хорошо показывает тот уровень, который дает ваш Вест-Пойнт. Впрочем, мы зашли не туда. Давайте вернемся к тому бою. Что именно вы еще хотите узнать? Фотографии я боюсь предлагать, так как не каждый человек готов это видеть.
— Я, все же, хотел бы взглянуть.
Разговор продолжался еще три часа, за которые Бейярд Тейлор набирался впечатлениями. Александр даже подарил ему для публикации десяток фотографий, чтобы убедить редактора в своей правоте и подготовить парочку литографических штампов. Получилось шикарно. Как позже выяснилось, редакция журнала New York Tribune готовила огромную статью довольно долго, ожидая исхода штурма Вашингтона. Нужно же было расставить правильные акценты. А когда стало все ясно, выпустила, с литографиями, заняв почти весь номер. Эффект был как от разорвавшейся бомбы. Острая критика правительства и руководства армии, шокирующие подробности двух битв и общий обзор всего положения на Восточном театре военных действий. Реакция получилась, самая что ни на есть, разрушительная. Начались брожения и даже кое-где митинги. В общем, тыл противника закипел.
Эпилог
15 декабря 1861 года.
— Ваше императорское высочество, — капрал Василий Шматко встал от телеграфного аппарата и обратился с докладом, — прибыли парламентеры от федералов. — Любопытно. Ну что же, давайте пообщаемся. Передайте, чтобы их разоружили и доставили сюда. Все ясно? — Так точно.
Спустя полчаса Александр вошел в небольшую комнату отдыха на третьем этаже, рядом со штабным залом. Там его уже ждало несколько человек, в том числе и некто с цепким взглядом в гражданской одежде.
— Здравствуйте господа, — они все встали, приветствуя принца Александра, — с чем пожаловали?
— Мы хотели бы предложить капитуляцию.
— И на каких условиях вы хотите сдаться?
— Мы? — мужчина в гражданской одежде удивленно поднял бровь. — Мы хотели предложить сдаться вам.
— Напомните мне, пожалуйста, свое имя.
— Генри Блайз.
— И в какой роли вы прибыли на переговоры?
— Я доверенное лицо Корнелиуса Вандербилта.
— Любопытно.
— Ваше императорское Высочество, — встрял бригадный генерал, — мистер Вандербилт назначен Конгрессом наблюдателем при армии генерала Макдауэла.
— Даже так? Это еще более любопытно. Сэр, — Саша обратился к бригадному генералу, который представлял армию северян, — вы, как я понимаю, представляете армию Макдауэла?
— Так точно, сэр.
— Как давно мистер Корнелиус находится при армии?
— Второй день, сэр.
— Кто его вводил в курс дел?
— Лично генерал, сэр.
— Отлично. — Александр повернулся к Генри Блайзу. — А вы, как я понимаю, прибыли вместе с мистером Вандербилтом?
— Да.
— Могу я узнать, что вы знаете о реальном положении дел?
— Простите, я вас не понимаю.
— Хорошо. Я вам поясню. С начала осады города генерал Макдауэл предпринял три попытки общего штурма. Все они были отбиты с большими потерями для федеральных войск. Они потеряли около сотни артиллерийских орудий, до тысячи убитыми и около шести тысяч ранеными. Учитывая массовое дезертирство, за месяц осады ваш корпус, господа, сократился вдвое. Если так пойдет и дальше, то где-то в районе Рождества я смогу предпринять наступление без единого выстрела. Я все верно излагаю? — Александр вопросительно кивнул бригадному генералу северян Эдвину Самнеру. Тот лишь смущенно потупил взор. — Сэр, я не слышу ответа.
— Все верно, сэр, — Генри удивленно посмотрел на Самнера, но промолчал, поджав губы.