Симона наверняка подняла тревогу!
Мысль сформулировалась так отчетливо, словно кто-то рядом с ним высказал ее вслух. К нему тотчас же вернулось самообладание, и, придерживаясь за борт ялика, он подвел левую руку под плечи Клодетты. Девушка открыла глаза. Изо рта ее пошли пузыри, а пальцы разжались. Сильвену пришлось бешено заработать ногами, чтобы удержать Клодетту на поверхности.
— Не… отцепляйтесь! — выдохнул Сильвен.
Но она ничего не слышала, она потеряла сознание. А когда их накрыло волной, Сильвен почувствовал, что борт ялика уходит из-под пальцев. Он выпустил Клодетту и рывком попытался вернуть опору. Но девушка вдруг схватила его за шею.
— Не надо! — завопил Сильвен.
Они вместе пошли под воду и вынырнули на поверхность метрах в пяти-шести от паруса, лежащего на волнах, как разостланная на лугу простыня. В ушах у Сильвена шумело… Нет! Это шум мотора. Сильвен попытался разомкнуть руки Клодетты.
— Я их вижу! — прокричал где-то далеко незнакомый голос.
Теперь уже все равно! Сильвен собрался с силами, и его кулак обрушился на голову девушки. Как странно выглядела кровь, расплывшаяся вокруг бледного лица! Сильвен знал, что никогда этого не забудет. Он отпрянул в сторону, уловив рядом движение судна, не видя, а скорее почувствовав тень его корпуса. Бросив девушку, метнулся к высокому черному борту. Он плыл из последних сил, испытывая отвращение к себе и смутно надеясь утонуть, чтобы покончить с этим позором.
— Сюда давай, парень!
Его тянули вверх. Он безжизненно перевалился через борт, как скользкая задыхающаяся рыба. Скатился на днище. Вокруг — сапоги и полные сардин корзины.
— Цепляй! — кричал кто-то. — А то пойдет ко дну.
Голову Сильвена приподняли, и он ощутил возле губ горлышко бутылки. Задохнувшись от спиртного, он заплакал:
— Я ее не бросил! А кулаком… потому что она… мне мешала…
— Хорошо, что мы как раз шли к берегу! — сказал моряк. — В такую погоду нечего и думать выходить в море на ялике!
— Клади ее у мачты! — скомандовал голос, руководивший спасательными работами.
Сильвен приподнялся на локте:
— Она… она не умерла?
Моряк тоже глотнул из бутылки и пожал плечами:
— Ты же не собирался ее убивать!
Рыбаки сгрудились вокруг мачты. Кто-то шутил Сильвен наконец встал, ощущая внутри удивительную пустоту, сделал несколько шагов. Все так странно: солнце, одетые в красные штормовки люди, ящики с рыбой, и на палубе — тело Клодетты. Из разбитого уха сочится розовая пена. Это было как сон. Сильвен опустился на колени, взял Клодетту за руку. И девушка, глядя на него потусторонним взглядом, шевельнула губами. Он угадал слово, которое она не смогла произнести: «Спасибо».
— Вот и очнулась! — сказал старший. — Дайте-ка полотенце!
Сильвена оттолкнули, и он чуть не свалился. В голове было ясно, но что-то теснило и больно давило грудь. Нет, не усталость. Ощущение шло откуда-то изнутри и было таким непривычным и острым, что он боялся шевельнуться, как опасающийся приступа сердечник. Он машинально потирал грудь.
— Это у них семейное! — объяснял кто-то за его спиной. — Как раз напротив, у обрыва, утоп ее отец.
— Денизо? Так это ее папаша?
Сильвену все врезалось в память: слова, подрагивание дизеля, шлепанье сапог по палубе, запах спирта, которым старший растирал Клодетту, блики солнца на воде, приближающийся берег и обрывистые скалы, откуда два года назад свалился отец Клодетты. «Его невозможно было узнать… ужас!» — рассказывала Симона.
— Корвель тогда его выловил. Сам у него спроси… Кажется, от лица ничего не осталось… Жена чуть не помешалась…
— Несчастный случай?
— А кто его знает! Может, и самоубийство! Странная семейка!
Баркас понемногу приближался к поселку. Сильвен различал уже паром и канат над ним, буксир, выбрасывавший огромные клубы дыма. На молу — толпа народа, люди машут руками, светлое платье — наверняка Симона. Матрос приналег на кормовое весло. За спиной Сильвена продолжали разговаривать, его уже мутило от запаха спиртного.