Сразу организовалась «экскурсия» для осмотра первых на нашем пути «смертников». Комбат похвалил артиллеристов за быстроту и точность. После короткого перекура двинулись дальше. Убитого бойца похоронили на месте его гибели.
Забегая вперед, скажу, что всех похороненных не в населенных пунктах воинов на обратном пути специальные команды перезахоронили в населенных пунктах или вывезли к себе.
После капитуляции Японии несколько дней мы находились в г. Боли.
Ежедневная пища — рисовая каша с мясом, сваренная в соевом масле, нам надоела. Стали искать питание на стороне. Базары начали работать, но советские деньги отдавать категорически запрещено. Да и много ли их у солдат. Начали применять другое средство. Подбирают нужное количество продуктов (много всякой сдобы и т. п.) и спрашивают цену. Китаец чинно лопочет что-то. Солдат кивает согласно головой, поворачивается и идет своей дорогой. Если продавец умный, сразу замолкает, а если — не совсем, то кричит и вопит. Тогда солдат с улыбкой поворачивается и «нечаянно» переводит автомат из-за спины на грудь. После этого и неумный продавец замолкает.
Один весельчак даже техминимум открыл для торгашей. Вынул из автомата диск, раскрыл его и предложил пересчитать желтенькие пульки уложенных там спиралью патронов. Те покорно пересчитали. Тогда учитель мимикой и на пальцах показал им, что он один, а их 72 и все они упадут. Мгновенно ученики разбежались. Вот как убедительно объяснил. Мы с ребятами, было, захохотали, но тоже быстренько смотались во избежание недоразумений с нашими патрулями.
Наш взвод получил приказ нести службу в трофейной конной команде, созданной на окраине города нашим комбатом. В большом каменном сарае собрали 20–30 (точно не помню) трофейных коней. Наш взвод должен за ними ухаживать, охранять, кормить — поить и по возможности пополнять конский состав. Жить стало веселей. Достали несколько мешков муки, два мешка сахара, кое-что из посуды и стали жить на «хозрасчете». Добыл — поел, достал — выпил.
Коней пасли на соевых полях. Эти кони за 4–5 дней стали как звери. Соя не чета овсу.
В один прекрасный день утром двоих солдат снарядил за «чем-нибудь». В основном — мясо и выпить.
Один из них, старший, говорит, что побаивается закрепленного за ним жеребца. Больно он норовист и здоров, как слон. Я ему разрешил ехать на моей лошади. Она была молодая и очень резвая. Это немаловажно при таких охотах. Могут, и япошки встретится, могут и патрули. Уехали «кормильцы».
Часов в 12 прибегает связной комбата с приказом: «Весь конский состав и наличные телеги (3-4шт.) со всем личным составом прибыть в расположение к 14–00».
Вот тебе штука! Начало похода на войну — одного солдата нет. Начало похода домой — двух солдат нет! Ситуация!
Написал донесение, что два солдата уехали за продуктами, я с одним солдатом еду их искать, всех остальных людей с конским и обозным составом отправляю в расположение под командованием сержанта такого-то к 14–00. Проследил за сборами обоза и солдат. Сказал, что и как, и все.
Сел на злого жеребца, взял солдата на кобыле и поехал в том направлении, куда уехали наши заготовители. В поисках ориентировались по наитию, чутью и по логике — где можно достать продукты. Короче говоря, поставил себя на место заготовителей, где бы я искал, то зачем они поехали. Часа через полтора увидели одного из своих солдат. Он возвращался за мной.
У них получилось следующее. Подъехали к населенному пункту. Попробовали объясниться с жителями. Но те оказались на удивление упрямыми и агрессивными. Тогда бойцы выехали в поле и застрелили пасшегося там кабанчика. Только начали взваливать тушку на седло, подъехал патруль и забрал их. Забрали в комендатуру и подопрашивали. Старший из двоих, Вдовин, не заметил, населенный пункт это железнодорожная станция. А на станциях всегда есть комендатура. Туда они и угодили. Потом одного отпустили, чтобы он привел командира.
Обоих солдат я послал немедленно догонять свою часть, а сам поехал к коменданту. Часа полтора я слушал от этого старшего лейтенанта мораль и уговаривал отпустить солдата. Только тогда, когда, я сказал, что наша часть уже вышла маршем к дому, дело к вечеру, а нам нужно их догонять, комендант счел возможным отпустить нас. Может ему самому надоело пугать и поучать нас. Бог его знает.
Поехали догонять своих. Я на своей лошади, а не состоявшийся заготовитель — на своем жеребце, который к этому времени уже подустал и был не очень капризен. Догоняли мы то рысью, то шагом, то галопом. Стало чуть смеркаться. Вдруг моя лошадь перешла на шаг, зашаталась и упала. Я едва успел высвободить ногу из стремени.