В печке сидела младшая тетя, когда кто-то палочкой осторожно постучал в окно. Мы с бабушкой одновременно выглянули — возле нашего крыльца с бидончиком в руке стоял баянист из Подлесок. Он поднял бидончик, бабушка подошла к печке, положила руки на шесток, наклонилась и позвала тетю, она высунула из печки мокрую распаренную голову и сказала: «Мирья, сбегай в магазин, отпусти ему…». В магазине было темно. Баянист помог подкатить большой бидон с водкой к раскрытой двери, я отмерила ему два литра, задвинула обратно в петли тяжелую железную щеколду, повесила замок и побежала домой — хотелось скорее залезть в теплую печку. Тетя спросила: «Из которого бидона ты налила ему?».
Оказалось, что я продала ему неразбавленную, к тому же более дорогого сорта водку. Тетя стала требовать, чтобы я шла в Подлески и обменяла ее, чтобы объяснила ему, что получилась ошибка.
Я сказала:
— Не пойду!
Тетя начала настаивать, а я крикнула:
— Отправляйся сама в эти Подлески, если тебе не стыдно! — И начала снимать с себя одежду, чтобы залезть в печку.
Бабушка двумя руками вцепилась в мой подол, я оттолкнула ее… У бабушки и у тети были красные лица. Я выбежала в коридор и спряталась в уборную.
«Почему они думают, что я все должна и могу?.. Меня можно куда угодно послать и что угодно заставить сделать. Правда, мне часто самой хочется доказать Ройне, что девчонки не больше трусы, чем мальчишки, но никому бы в голову не пришло отправить Арво в темноте на чердак, на котором поп удавился, за веником, и этих котят тоже никто, кроме меня, не мог утопить, когда Ройне уехал в Рыбинск на экзамены. У меня до сих пор перед глазами всплывают эти слепые, голые, розовые котята с растопыренными лапками… Пузырьки у них из всех дырочек пошли… Неужели они думают, что я действительно уж такая храбрая? Я просто могу заставить себя сделать все. Я давно так решила… Но я не могу пойти сейчас к этому баянисту… Ройне храбрее меня, но его неудобно было отправить менять вещи или торговать на базаре… А меня можно… Потеряли бы на этой водке сколько-то рублей…»
Я услышала, что тетя и бабушка подошли к уборной. Кто-то из них толкнул дверь, крючок на двери был маленький, я подперла спиной дверь, крикнула:
— Уходите! Я не выйду.
Тетя кричала, что я тоже ем тот хлеб, который она зарабатывает.
А я крикнула бабушке:
— Не думай, что ты мне заменила мать! Я тебя никогда так любить не буду! Ты несправедливая, тетю больше любишь! Меня посылаете на все, на что больше никто не согласился бы!
Мы так громко кричали, что прибежала старшая тетя, бабушка велела ей пойти за Ройне, он сидел у нее в комнате, пока мы мылись. Они начали сильно толкать дверь. Я увидела косу на стене уборной и очень медленно и громко сообщила им, что каждого, кто сунется, порежу. За дверью все смолкли. Первой заговорила бабушка:
— Боже мой, что это мы все делаем? Мирья, ты же мой ребенок, как же все это получилось? Мы просто озверели. Положи косу, иди ко мне.
— Ну вот, так всегда, — проговорила старшая тетя, — вначале берутся наказывать, а потом жалеют. В результате такое и получается.
Я слышала, как она хлопнула дверью, но выходить из уборной мне не хотелось — было стыдно.
* * *
Уехал Ройне. Через день я отправилась в Бролино в школу-семилетку. Школа была побольше нашей, Никольской. На каждый урок приходили разные учителя. На первый — пришла учительница немецкого языка Мария Павловна Родина, ее гладко расчесанные на прямой пробор волосы были заплетены в тоненькие косички, которые были сзади завязаны, лицо ее блестело, будто она его чем-то намазала. Одета она была по-городскому — в темно-синее шерстяное платье и туфли на каблуках. Заговорила она тоже не по-здешнему, ребята заулыбались, стали переглядываться. Мария Павловна показывала, какие учебники нам надо будет купить и сколько денег надо принести завтра в школу. Про тетради она тоже что-то говорила, но я не слышала… У нее очень красиво собирались в трубочку красные накрашенные губы, а когда ее рот открывался, ее ровные белые зубы блестели… Здесь вообще никто не красит губ, я никогда не видела помады в магазине. Зубы она, наверное, чистит зубным порошком, меня с Ройне мама тоже заставляла чистить зубы…