Поднялся и отправился под бочок Дубль-Коба. Тот не спал — смотрел на товарища немигающими глазами и многозначительно сопел.
Глава 8
Глава 8
Дубль-Гет маршировал впереди. На его горбатой спине отчаянно мучились трое упёртых придурков, имеющих скверную привычку доводить дело до конца. Или совсем уж законченных идиотов, польстившихся на сказочную жизнь оборотней Проклятой планеты. Большую часть дня они топали своими ногами, косясь на медведя, как приговорённые на виселицу — вкусили прелести путешествия верхом. Теперь, когда солнце коснулось горизонта, медведь предпочёл горбатиться, но всё своё носить с собой. Мужика можно понять: с утра они прошли какой-то жалкий десяток километров, как вокруг активизировалась нечисть. К концу второго десятка она кишмя кишела за их спиной — сценарий повторялся.
— Интересно, это можно считать гарантией успеха? — задумчиво спросила небеса Наруга, на очередном получасовом привале у ручья.
— Позади, по бокам, — с готовностью перечислила Шатхия, дожевав кусок сырого мяса. — Только впереди их мало. Опять гонят к котловине.
— С вами так же было? — догадался Ханс, зыркая по сторонам.
Ребята прошли дневную дистанцию без потерь, хотя поползновения в их сторону не прекращались. Дубль-Гет аж взопрел бедняга, перемалывая кости нахальных монстров. У мандаринов челюсти сводило, словно они собственноручно выгрызли в лесу просеку до самой котловины. Благо, тяжеловесы этого мира пока не появлялись. А так троица диверсантов вполне себе приспособилась к новым приёмам самозащиты: отменно падала на землю, когда над головой летали хвосты да носились голенастые конечности мандаринов. Ну и пострелять ребята сподобились вдосталь, а то ж какое удовольствие от экстрима?
— С нами было так же, — подтвердила Шатхия и повернула голову на север.
У Наруги она тоже сама собой крутанулась в том направлении. Зуд сменили частые но слабенькие черепно-мозговые уколы.
— Далеко, — констатировала хутамка. — Там что-то плохое.
— Крупные монстры? — уточнил Стив.
— Там беда.
Гет лежал в высокой траве, многозначительно пестря самоликвидирующимися порезами. Претендентам на смерть явно нравилось это нехитрое подтверждение теории неуязвимости берров. Наруга мысленно посмеивалась над этим мальчишеством с обеих сторон. Но супруг вдруг бросил дурачиться и резко сел. Только тут она заметила, что Дубль-Гет перестал чавкать и замер, уставившись всё в том же направлении.
— Что? — спросили они хором с подругой.
Гет молча подскочил, подбежал к дублю и прыгнул в кабину. Не прошло и полминуты, как он вылез и велел:
— Бросайте всё. Идём туда. Залей костёр, — бросил он медведю. — Мужики, подбросить вас на деревья? Вы можете это не пережить.
— Мы с тобой, — категорично воспротивился Стив.
Николас с Хансом решительно кивнули и занялись оружием.
— Тогда наверх! — скомандовал Гет, и развоплотился.
Наруга прыснула, когда ребята сиганули прочь, едва не попав под мощную струю, бившую из-под задранных хвостов. Дубль-Гет добросовестно прикончил костёр, захлестнул арканами Стива с Николасом и забросил на спину. Ханс едва успел вцепиться в рюкзак, когда улетел туда же. Наруга развоплотилась последней, убедившись, что пожара они не устроят.
Нар и Шах едва поспевали за прущим, как бульдозер, медведем. Тот всё больше ярился — редкость у этих флегматичных великанов. Своих врагов они пускают на фарш с философской небрежностью профи — ничего личного. А тут на лицо именно личное: Дубль-Гет рвался вперёд не убивать, а спасать. И так боялся опоздать, что прошёлся боками по всем встречным деревьям. Они с Шатхиёй благоразумно держались на флангах — в тылу два взвинченных до крайности хвоста обкорнали бы им всю ходовку по самый блин. Наруга не нашла иной причины происходящего: в беде медведь, и никто другой. Другой не вызвал бы такого ажиотажа — даже люди.
Первый, кого она разглядела по ходу скачки, был гигантский рогач. Тот переборщил с габаритами, и тыркался между стволами, пытаясь просочиться к центру событий. Дубль-Гет с разбега вырубил его мозги и наподдал лбом, выбивая пробку из прохода. Пробка врезалась в ближайшее дерево и застряла в нём рогами. Не так, чтобы прочно, однако Нару с Шах хватило и этого, чтобы голова осталась висеть на дереве охотничьим трофеем. Тело билось на земле, пытаясь свернуться в привычный шар. Стартуя дальше за медведем, Наруга боковым зрением заметила крыс, кинувшихся получать подарок.
А впереди Дубль-Гет уже трепал третьего рогача — второй извивался под его лапами. Ребята, левой рукой цепляясь за шерсть, правыми вели огонь по огромным целям — хрен промахнёшься даже в акробатических кульбитах. В тыл не стреляли, боясь задеть девчонок, и, в принципе, помогали расчистить путь. Подбитых тварей, как всегда, принимались пожирать однополчане, позабыв о начальной цели этого светопреставления.
Вдруг медведь так резко затормозил, что Нар едва не врезался ему в задницу. Они с Шах моментально прикрыли бока товарища, щёлкая зубами от страха. Наруга до рези в глазах всматривалась в боковые иллюминаторы, но поняла лишь то, что ничего не понимает. Наплевав на осторожность, она выпрыгнула наружу и понеслась к морде Дубль-Гета. Если что, нырнёт в него. Или в кого-то ещё. А там доберётся по головам до родной кабины. Рядом моментально нарисовался Гет. Он мрачно смотрел на трёх медведей, стоявших спиной к спине: двух самцов и самку. В центре композиции бился наполовину ушедший в землю медвежонок. Его держали тремя хвостами, но, обвив малыша, те рисковали его задушить.
— Бубновая, — зло процедила Наруга и схватила мужа за руку: — У них ничего не выйдет. Только мы.
— Придётся, — буркнул он, оглядывая собравшуюся вокруг нечисть.
Та прекрасно знала, что медведи никогда не бросят малыша. Что они заложники ситуации, а потому здорово уязвимы. Вскоре взрослые устанут разбрасывать ментальные удары, окончательно стемнеет и тогда…
— Бубновая! — рыкнул Гет, ткнув пальцем в прыгучую мерзавку.
Какая огромная — ужаснулась Наруга. И тут её сердце рухнуло в пятки: бубновых было две. Они подбирались к добыче, а за ними резиновыми мячиками скакало потомство.
— Рискнём? — взмолилась она, впившись когтями в его руку.
— Должны, — процедил он. — Раз… два… три!
Наруга рванула вперёд на пределе сил оборотня. До Акери не дотянуться, но их собственные скоростные характеристики после ночёвок в игольнике здорово выросли. Настолько, что ей удалось разминуться с выброшенной навстречу зазубренной ногой. Развоплотившись, она поначалу задохнулась в тупом мареве голодной мути. Жрать, жрать, жрать — эти монотонные посылы опутали сознание, но опыт не пропьёшь, как говорят русские. Нарисованные человеческим воображением монстры ринулись на её бубновую со всех сторон. Они давили и пожирали её мелюзгу. Паучиха взбесилась, приняв морок за чистую монету, и резко развернулась, замолотив ногами во все стороны. Наруга изо всех сил напирала, чувствуя, что сознание высвобождается из омута вязкого голода. И паучиха поддавалась, атакуя ближайших врагов. Заварилась такая каша, что видимость сошла на нет — бубновая скакала с космической скоростью. Но ощущение близости Шатхии задавало направление. Оставалось надеяться, что хутамка сообразит, к чему они с Гетом затеяли этот кавардак.
Она сообразила. Выскочила из Шах и взялась командовать всеми мужиками подряд. Дубль-Гет замер, хотя пляшущие в смертельной пляске бубновые приводили его в ужас. Десантники на его спине приготовились пускать гранаты — эти, к счастью, не понимали, что за твари перед ними. Чистейшей воды авантюра, но у них получилось. Когда до окаменевшего Дубль-Гета оставалось не более трёх десятков метров, Наруга выпрыгнула из бубновой, насколько смогла далеко. Покинутая машина моментально взорвалась от вовремя ударившей гранаты. А через несколько секунд разнесло и вторую паучиху. Охотники на медведей давно рассосались — те, кто ещё не корчился от яда. Опасность попасть на зубок кому-то ушлому временно миновала.