Наруга попыталась встать, но рухнула на бок — ноги ниже колен размозжило осколками. Правая рука висела плетью, один глаз ни черта не видел. Она выругалась и заорала во всю мощь глотки, призывая Нара. Как у него хватило духу — просто невероятно! Но мандарин бросился к своему пилоту, перескакивая через агонизирующие тела и отдельные фрагменты. Он буквально всосал её в себя и пустился наутёк. Прижался к боку пыхтящего Дубль-Гета, и пилот вылез из кабины, заново родившись.
— Ты?! — завопил Ханс, тыча в неё пальцем.
Стив с Николасом вытаращились на ту, которую минуту назад видели в несовместимом с жизнью виде.
— Гет! — заорала Наруга, не обращая внимания на охреневших зрителей.
Из-за морды медведя выпрыгнула Шах и остановилась перед ней. Супруг материализовался из подобравшей его мандаринки. Ласково похлопал отважную умницу по ноге и буркнул:
— Не ори.
Она повисла на его шее, как ненормальная. Плакала без слёз, задыхаясь и что-то булькая непослушными губами.
— Истерика, — преспокойно констатировала Шатхия и шлёпнула подругу по спине: — Пошли спасать медведей.
Наруга мигом опомнилась. Отцепилась от супруга — на прощанье он успел мазнуть её губами по лбу. Подруга уже залезла в кабину, и Шах шлёпала к медведям, высоко поднимая ноги. Дубль-Гет тоже тронулся к сородичам — Гет едва успел в него запрыгнуть. Подскочивший Нар нагнулся к ней и вопросительно квакнул.
— Ты молодец, — похвалила Наруга и нырнула в холодильник переходника.
Ты такой отважный, такой могучий — затопила она сознание мандарина эмоциями, рождёнными отходняком. Польщённый вожак гордо вышагивал вслед за Дубль-Гетом, и передние иллюминаторы транслировали вконец обалдевших диверсантов на его спине.
Наруга немного опасалась, но медвежье семейство адекватно прореагировало на мандаринов. Впрочем, им было не до межвидовых разборок. Старший самец и самка осторожно вытаскивали из норы бубновых детёныша — паутина после смерти хозяек растеклась жирными кляксами. Малыш уже хрипел, полузадушенный хвостами, но иного выхода не было. Молодой самец — почти подросток — ожесточённо топтал выживших паучат. Те лезли к норе, как сумасшедшие. Нар тоже заплясал, стараясь передавить как можно больше гадов. Наруга решила, что помогать ему — только мешать. Она выпрыгнула наружу и подошла к супругу, ожидавшему конца выемки малыша.
Дубль-Гет нервничал, глухо воркоча. Когда медвежонка осторожно опустили на землю, он удовлетворённо крякнул и воззрился на берров.
— Я не умею лечить, — испугалась Наруга. — Только калечить и убивать.
— Он сам, — успокоила её Шатхия.
— Откуда знаешь?
— Его мать спокойна. Она ждёт. Значит, уверена: всё будет хорошо.
— Может, мы его покараулим, а папа с мамой пока спокойно поедят? — предложила Наруга Дубль-Гету.
Тот глубокомысленно посопел, тряхнул башкой и огляделся. До сих пор непонятно, как медведи общаются друг с другом, но супружеская пара его поняла. Гет взял Наругу за руку и аккуратно подошёл к медвежонку. Малыш тяжело дышал, закрыв глаза. Его хвостики валялись на земле мёртвыми верёвками — а ведь медведи неутомимые вертихвосты. Наруга присела на корточки и пощупала нос: холодный. Она уселась на задницу и принялась гладить бедняжку по морде, по темечку и дальше. Шатхия моментально присоединилась к релаксирующему массажу — медвежонок довольно закрякал. Его мама первой согласилась с избранными для лечения процедурами и многозначительно осмотрела поле боя, погружённое в сумрак.
Папа удовлетворённо кивнул, многообещающе хрюкнул и пошёл в разнос. Он не стал обедать, чем Бог послал. Он ринулся мутузить тварей, что осмелели и вновь принялись подбираться ближе. Нет, на медведей с их питательным жиром они больше не зарились — вокруг и без того было полно дармовой жратвы. Однако папа медведь не желал никому спускать наглых претензий на его потроха. Дубль-Гет поддержал коллегу зловещим рыком, ссадил на землю поклажу и двинул чинить мордобой на левом фланге атаки. Мама с юношей пристроились на правом. Только мандаринки спокойно кушали то, что под ногами, и ни на шаг не отходили от медвежонка с двуногими.
— Он выживет? — участливо поинтересовался Николас, рискнув присесть рядом с дамами.
— Он в порядке, — тепло отозвалась Шатхия, массируя затёкшую лапу.
— А что это были за пауки? — задал более конструктивный вопрос разведчик Ханс.
Несмотря на видимость безопасности, они со Стивом продолжали контролировать окрестности пулемётами.
— Это бубновые дамы, — ласково проворковала Наруга и подмигнула медвежонку, который таращился на неё, как на чудо.
Краткая инструкция не произвела эффекта разорвавшейся бомбы. Стив лишь удовлетворённо заметил:
— Мне так и показалось, что это очень опасные твари. Поопасней прочих.
— Они способны отравить даже мандаринов, — добавил Гет, также напряжённо ловя внутренним радаром возможную опасность. — А у них иммунитет ко многим животным ядам.
— Красивые животные, — похвалил Ханс, любуясь, как папа медведь разрывает напополам сороконожку.
— Хорошие друзья, — усмехнулся Гет. — Умные и верные.
— Большая душа, — пробормотала Шатхия, трудясь, не разгибая спины.
— Но у тебя мандарин, — заметил Николас.
Он настолько осмелел, что занялся массажем одной из лап малыша. Разминал её и неотрывно пялился на бесстрастную хутамку. Статью с него, ростом она превосходила прогпилота, но того, кажется, это не смущало.
— Она не у меня, — строго поправила его Шатхия и сдула выбившуюся из-под головного ремешка прядку: — Она со мной. Мы вместе. Заодно.
— Просто так получилось, — усмехнулась Наруга, переходя к обработке хвостиков. — Случайно. А потом…, - задумалась она.
— Друзей не меняют, — понимающе кивнул Стив. — Их находят и теряют. Ваши мандарины великолепные бойцы.
Нар повернул к нему передние глаза и горделиво квакнул. Наруга открыла рот, чтобы добавить похвалы, но хвостик в её руках ожил и щёлкнул тётю по плечу. Она так обрадовалась, будто к неуязвимости получила ещё и небесную красоту.
Когда повоевавшие и пообедавшие медведи вернулись, малыш уже стоял на собственных лапках. И хулиганил хвостиками, пытаясь стреножить как можно больше человеческих ног. Шатхия его кормила, без малейшей брезгливости роясь в растребушённом мясе. Мама осмотрела отпрыска в свете выплывающей луны и удовлетворённо хрюкнула. Её хвост благодарно обвился вокруг талии хутамки. Та отбрыкалась от несвоевременного признания и сунула в распахнутую пасть подопечного очередной кусок.
Наконец, пришло время прощаться. Дубль-Гет повёл свой маленький отряд к намеченной цели. Медвежье семейство проводило их глазами, немного потопталось, словно совещаясь, а потом решительно пошлёпало следом. Так и дошлёпало до их покинутой стоянки, где с удовольствием облепило разложенные костры.
— Значит, они совсем не дикие? — удивлённо поинтересовался Стив.
— Ведут себя так, будто своих встретили, — предположил Ханс, продолжая любоваться мирными гигантами.
— Своих и встретили, — пояснил Гет, отгребая первые нагоревшие угли для жаркого. — Не будь с нами Дубль-Гета, неизвестно, как бы оно всё получилось. Дублей не приручают. Их встречают. Они действуют только по собственной воле. И живут только своим умом. Это не они при нас, — усмехнулся он, даже не поморщившись от бросившегося в лицо дыма. — Это мы при них.
— Ты хочешь сказать, что эта семейка оценила ваши возможности и сделала выводы? — недоверчиво переспросил Стив.
— Оценила и сделала.
— Назначила вас в охрану? — хмыкнул Николас.
— Навязалась на нашу шею, — проворчала Наруга, следя голодными глазами за манипуляциями мужа. — Или на вашу, если всё пройдёт, как надо.
Диверсанты задумались, то и дело, косясь на медведей. Выбирают, что ли — насмешливо предположила она. Не рано ли? Нет, надеяться на хорошее не запретишь, но всё-таки.