— И больше я ничего не желаю об этом слышать! — грозно предостерёг Гаффар зятя от пустого сотрясания воздуха. — Что сделано, то сделано. Аллах свидетель: один лишь я вправе распоряжаться своей судьбой. Да, где там эта женщина?! — взревел он, стартуя к челноку.
Гранка еле успела цапнуть гневающегося вхолостую старого дурня. На другой его руке, жизнерадостно скалясь, повисла Юлька:
— Гаффар, брось злобиться. Пусть твоя дочь спокойно соберёт малышку. Что за спешка? Всё равно до утра здесь будем. Я вообще не понимаю: чего ты нас так рано притащил? Дал бы ребятам ещё одну ночь.
— Нет, — заметно испугался Зияд, вскинув руки и отгородившись от них ладонями. — Если не сейчас, то я не смогу. Сейчас. И мы сразу улетаем.
— Тоже верно, — буркнула Гранка, поглаживая старика по безвольно повисшей руке. — Что впустую сердце рвать.
Из челнока выбралась Азиль, оборвав жестокий разговор, обречённых на него людей. На руках женщины сидела девочка — с виду лет пяти, но в реале всех семи. А глаза вдесятеро старше — кольнула Гранку болезненная мысль, и она благодушно улыбнулась ребёнку. В принципе, ожидала худшего, но смертельно бледная девочка выглядела более-менее. Худенькая, но не высосанная болезнью до самых костей. Тёмные круги под глазами терялись на фоне огромных чёрных глаз. На её головке был наверчен пёстренький тюрбан — волос, скорей всего, нет. Длинное ярко зелёное платьице скрывало малышку до кончиков расшитых бисером туфель. На незнакомых тёток Ханан Зиядовна смотрела с усталым интересом, словно точно знала, чего от них ожидать. Ну да, очередной порции жуткого лечения — чего ж ещё-то?
— Помни, вы сразу улетаете, — процедила чуть слышно Гранка и радостно вопросила: — А это у нас кто такая?
Зияд тупо кивнул, подтверждая прежние намерения. Азиль, кажется, расшифровала эту пантомиму и закусила губу.
— Кто-кто, — проворчал Гаффар, забирая внучку у окаменевшей матери. — Моя Ханан. Вот, полюбуйтесь, как должна выглядеть приличная девушка, — практически втолкнул он малышку в руки Гранки.
При этом закрыл от неё мать всем телом, исподволь махнув рукой, дескать, убирайтесь. Зияд с трудом оторвал ноги от земли и проволок себя к жене. Та молчала, но как-то подозрительно напряглась — хотела броситься к оборотням и забрать ребёнка? Возможно, но этого никто уже не узнал. Зияд вдруг скрутил жену и рванул к люку. Вломился туда, едва ли не лбом об пол. Люк тотчас захлопнулся. Провожающие поторопились убраться подальше от взлетающего челнока. Гранка крепче прижала малышку, зверски страшась, что сейчас разразится нечеловеческая трагедия. Ханан же спокойно опустила головку ей на плечо — тонкая шейка отказывала, переутомившись. Девочка рассеянно смотрела на поднимающийся челнок с родителями, будто на рыбок, что гипнотизируют тебя вялым трепыханием в аквариуме. Не то, чтобы заплакать — она даже не поморщилась, устало прикрыв глаза.
Гранка мучительно искала подходящие слова, но малышка вдруг спросила:
— Ты вправду оборотень?
— Ага! — влезла Юлька, скалясь во все тридцать два. — Мы жуткие оборотни! — провыла она, делая ребёнку «козу».
— Она странная, — поделилась Ханан своими подозрениями с Гранкой.
— Что же странного в том, что она у нас чокнутая? — возразила та, мысленно перекрестившись с облегчением. — Ты что, ненормальных не видела?
— Нет. Я лежала в нормальной больнице. А ненормальные в другой, — весьма рассудительно объяснила многоопытная пациентка. — А где ваши чудища?
— А ты откуда про них знаешь? — удивилась Юлька и откусила от зелёного платьица висящую на одной нитке бусину.
— Дедушка рассказывал. И велел учить меня вашему языку. Через линк, чтоб скорей выучилась. Ещё в прошлом году. Я хорошо говорю?
Голос девчонки всё затихал. Голова становилась тяжелей с каждой секундой.
— Акцент сильный, — придирчиво указала Юлька. — Но говоришь ты правильно. Не переживай, у нас в Таноле много правоверных.
— Это хорошо, — промямлила напоследок Ханан и отключилась.
— Вы что, рассказали, что её ждёт? — шепотом осведомилась Гранка, осторожно спуская малышку с плеча на руки. — Ещё тогда, год назад?
— Конечно, рассказали, — проворчал Гаффар, задрав голову и провожая взглядом крохотную точку в сумеречном небе. — Она умная девочка.
— Поумнеешь с такой-то жизнью, — пригорюнилась Рыжая, обняв его со всем старанием.
— А почему раньше её не привезли? — не унималась Гранка, желая иметь полную картину того, с чем придётся иметь дело.
— Сомневались, — раздражённо буркнул старик, развернулся и пошёл прочь: — Надежда ещё теплилась. Да и отдавать её вашим мужикам не дело. Они и сами-то бестолковые. Куда им ребёнка? У них вон мальчишки-то растут, как трава сорная. А тут девочка. Это ж понимать надо.
— Но тут появились мы, и ты поспешил надеть на нас хомут, — резюмировала Гранка, мягко скользя рядом с ним, чтобы не разбудить умаявшегося ребёнка. — Нам ты её поручить не боишься, — насмешливо уточнила она. — Это нам-то: тупым бесстыдницам, как ты нас костерил ещё несколько месяцев назад.
— Бесстыдницы и есть, — задумчиво подтвердил Гаффар, глядя под ноги. — Но уж точно не обидите мою девочку. Что есть, то есть.
— Значит, чудищ она не боится, — встряла Юлька, топая рядом с ним. — Твоя работа?
— Внушили, — нехотя признался старик. — Боялись слишком сильно напугать. Вот она их ближе узнает, и будет совсем хорошо. Я видал, как ребятня в Таноле их третирует. Бедные монстры прячутся от них, как от чумы. Кому скажи, не поверят! — слегка оживился он, явно привыкая к мысли о содеянном.
Что ж, мы все к ним быстро привыкаем, когда содеянное нам нравится — подумалось Гранке. Или кажется, будто нет другого выхода. Или другой выход нравится меньше. Гаффар, Гаффар. Ты обиделся на смерть за то, что считаешь несправедливым, словно смерть обычный человек: ошибается, не умеет признавать своих ошибок, лжёт, покрывая их. А смерти чихать на твои обиды — она не человек. Ей вообще чихать на всех — она в упор нас не видит.
Едва добрались до мирно почивающих дублей, как встал вопрос: где лучше устроить на ночь Ханан. Пакгаузы свободны — в прошлую ходку оттуда вывезли весь скопившийся товар. Но в этих каменных широких сараях жутко неуютно — снаружи и то приятней. Мужики, пригнавшие караван, уже разложили на привычном месте костры, варят и жарят, да лакают с торговцами водку — дым коромыслом. Берры разлеглись поверх дублей, заткнувших телами проход в скале. Дремлют и охраняют людей: зверьё редко, но заглядывает на посадочную площадку. Особенно в такие вот обольстительные денёчки, когда с неба натурально падает на голову инопланетная говядина. Не слишком большое, но ароматное стадо толклось в загоне, обещая поживу. Правда, по дороге удалось угомонить самых настырных соискателей халявы, однако пути тварей неисповедимы. Особенно по ночам, хотя планета это не одобряет, стараясь не пускать своих питомцев на посадочную площадку.
— Спать будем с дублями, — постановил Гаффар. — Сейчас заберу у ребят своё барахло, что взял с собой.
— Плохая идея, — солидно возразила Юлька. — Видал, что творилось, когда сюда шли? А если ночью кто явится? Мы-то разом подскочим, а что с вами? Вдруг нечаянно затопчем?
— Как затопчете? — не понял Гаффар, заподозрив жульничество.
— Нормально затопчем, — поддержала Рыжую Гранка. — Ты что думаешь, мы в дублях смотрим на мир собственными глазами?
— Ах да, — хлопнул он рукой по лбу. — И что, они плохо видят?
— Они видят по-другому, — тоном эксперта пояснила Юлька. — И не всегда то, что под самым носом. В особицу, когда мы расти начинаем. Думаешь, пятиметровой Машке легко будет тебя увидеть? Это, когда она бесится и лезет кого-то порвать? Затопчет и не почует. А потом горевать станет. Верней, для неё-то это тьфу — я стану горевать. А она болеть оттого, что мне плохо.
— Не хочу туда, — наконец-то признал старик, косясь на костры. — Лучше поберечься. Посторонним не следует знать, что мы задумали. Они такое разнесут по всем лигам, что не обрадуетесь.