На опушке, где осталась Акери, наткнулись на Ригбера. Тот лежал под деревом и о чём-то разглагольствовал. На памятной ветке сидела, свесив ноги, древесная фея с жёлтыми глазами. И на удивление внимательно слушала супруга — просто чудеса дрессировки.
— Чего не слазит? — первым выразил общее недоумение Пат.
— Батарейки заряжает, — как о чём-то обыденном, сообщил Риг. — Вы за продуктами?
— Я с вами! — невесть от чего обрадовалась Акери и тотчас спланировала на землю.
— А батарейки? — усомнился Гет.
— Я отдохнула, — последовал нормальный человеческий ответ.
— Не отдохнула! — свёл брови Риг, даже не пытаясь подняться. — Марш обратно!
— Я могу выманить червя, — неуверенно посулила Ари.
— Я тоже, — отрезала Шатхия. — Слушай мужа.
И развернулась, продолжив путь. Дубль-Шах затанцевала за ней, догоняя медведей, которым все эти реверансы вообще до лампочки. Акери попыталась разжалобить взглядом Наругу. Та демонстративно развела руками и поторопилась сбежать. Топая рядом с ней, Нар нетерпеливо кудахтал, предлагая не выламываться, залезть в кабину и прокатиться с ветерком. Но ей страстно хотелось прогуляться рядом с мужем — будто весь день они пробегали в разных галактиках. Впрочем, через перевал пришлось переехать, а не перелезать. Голод уже терзал всерьёз, и лишняя трата сил только подзуживала эту сволочь.
Спустившись с перевала, первым делом взяли в оборот Шатхию. От идеи бегать далеко и долго всех тошнило.
— Соверши чудо, — уставился на хутамку жалобным взглядом Патрик. — Будь человеком.
— Уже не получится. Меня съели, — съязвила она.
— Так, ты умеешь это делать? — скептически выгнул бровь Гет.
— Умеешь, значит, уже делал. Я никогда не делала. Но попробую, — невозмутимо провозгласила степнячка и потопала к тому месту, где в прошлый раз колдовала Ари.
Вполне себе нормальный участок земли у опушки леса, а не закатанные в неё камни. Шатхия села на краю этого участка, прикрыла глаза и замерла.
— Может, пробежимся? — предложила Наруга. — Недалеко. Пока она тут шаманит.
— Недалеко не выйдет, — вздохнул Пат. — После сегодняшней встряски зверья здесь пару дней не будет.
— А гриб? — вспомнила Наруга, посмотрев в сторону недавнего пиршества.
Туда уже трусили дубли в надежде на чудо.
— Если от него что и осталось, ты это есть не станешь, — с насмешливым сожалением пообещал Пат. — А я тем более.
— Почему?
— Потому что пробовал. Редкая гадость.
— Поноса у нас не бывает, — заупрямилась Наруга. — У нас в том направлении вообще ничего не бывает. Всё перевариваем, словно в печке сжигаем.
— Я грибы не ем, — категорично заявил Гет. — Подождём.
Они подождали. Потом ещё подождали. Потом вернулись разочарованные дубли. А потом они бросили ворчать и заинтересованно уставились на пятачок земли под носом заклинательницы червей. Гет с Патриком им поверили и взялись дружно надеяться. Наруге ничего не оставалось, кроме как присоединиться к компании. В конце концов, Бинке же удалось. А Шатхия не глупей, хоть её и не вышибали из начальной школы. У хутамки чутьё на всякие дары природы любой конструкции.
Вскоре процесс пошёл: дубли заволновались и приготовились хватать, мужики выдохнули и приготовились отнимать свою долю. Земля потихоньку завибрировала. Потом задрожала. Потом и вовсе пошла ходуном. Не понять, как Гет догадался, но он выхватил хутамку из эпицентра землетрясения за секунду до взрыва. Патрик сдёрнул с места и уволок подальше любопытную, не ко времени, Наругу. Дубли справились с эвакуацией самостоятельно — вид при этом имели весьма озадаченный.
Причина выяснилась, когда пыль чуть улеглась: вместо одного ожидаемого кратера их вылупилось целых два. И в оба щемились жирные бутоны щупалец. Нар застонал от вожделения, не веря своему счастью. Шах выбивала зубами морзянку, подгоняя вылезающую добычу. Медведи дышали не только носом, но и вытаращенными глазами, взяв наизготовку хвосты. Едва первый червяк достаточно продвинулся, Дубль-Гет накинул на него аркан, и пошла работа. Наруга думала, что второй червяк сбежит, почуяв подвох. Но этот тупица проигнорировал печальную участь собрата. Или предпочёл стать ужином, а не то, что против него наколдовала Шатхия.
Пат внезапно подхватил именинницу на руки и радостно заорал. И тут эта железная леди — эта деревянная болванка — смутилась. Наруга заморгала, избавляясь от морока — хутамка потупила глазки и осторожно улыбнулась. Не будь она продуктом какой-то там химической формы материи, зарделась бы, как обычная баба. Фестиваль сюрпризов набирает силу — растерянно подумала Наруга, отчего-то уводя взгляд в сторону и делая вид, будто в той стороне происходит всё самое интересное. Сроду за собой на замечала девичьей стыдливости. А умерла, стала оборотнем, вышла замуж и вот тебе, пожалуйста, сподобилась. Какими затейливыми путями подчас эволюционируют женские чувства — обхохочешься.
На её вопросительный взгляд Гет ответил философским поднятием бровей. Знал гад? И что, молчал? То-то он так спокойно отнёсся к перспективе потерять Пата, если Галя уведёт его из стаи. Грудь уже начала набирать воздух для взрыва, но тут Дубль-Гет гневно рыкнул. Наруга, было, решила, что этот нахал, покрывая дружка, желает вмешаться в её семейную жизнь. Но всё оказалось гораздо прозаичней: на их распухших червяков раскатали губу.
— Ты же говорил, что зверья тут нет, — нахмурилась она, собираясь отодрать свою мандариновую машину от заправки.
В голове еле слышно зудело.
— Бывает, — ответил Патрик, опуская Шатхию.
Из той весь этот трепет с придыханьями выветрился в единый миг. Хутамка лихо перемахнула через тушу червя и приземлилась рядом со своей машиной — Шах начисто проигнорировала команду «готовность номер один». Как вцепилась зубами в мясистый бок, так и рванула кусок, смачно глотая. А глазами примеривалась к следующему.
— Ложная тревога? — с надеждой спросила Наруга.
Не хотелось никаких потрясений — сегодня их явный переизбыток.
— Обычная, — пожал плечами Гет. — Может, пронесёт. А не пронесёт, получим ещё одно блюдо. Ты что предпочитаешь: червятину или кенгурятину?
— Говядину, — буркнула она.
— Тогда пусть живут, — заключил Патрик и уселся на землю.
Делать было нечего. Нужда бороться с дублями за кусок отпала — еды завались. А кенгуру никогда не решаться отнять добычу у медведя — ну, разве стаей против одного. Да и то вряд ли: визгуны в стаи не сбиваются. Пока дубли не набьют брюхо, с места не сдвинутся. Разводить здесь костёр — сгоношить перекус — так рюкзаки, что таскали на себе медведи, остались в котловине. Словом, делать и вправду совершенно нечего. Наруга решила, что самое время вздремнуть, пока эта идея не пришла в головы конкурентов. Она отошла от накрытого стола, улеглась на спину и закрыла глаза в надежде, что из-под неё никто не вылезет. Дрёма опоздала — рядом еле слышно зашуршало.
— Подруга, пройди мимо, — попросила она.
— Ты неправильно думаешь, — нравоучительно процедила Шатхия.
— Я вообще о тебе не думала, — поморщилась Наруга, догадавшись, какие мысли ей сейчас приписали.
— У Гали чёрная душа, — проигнорировала её неудовольствие настырная степнячка.
— А я и не утверждаю, что ты ревнуешь и потому бесишься, — предпочла перейти на шёпот Наруга. — Галя не та личность. Да и ревновать к ней бессмысленно. Мы всё равно её прикончим.
— Мужчин брать не будем, — поставила условие Шатхия.
И такое в её шипении сквозило предвкушение, что Наруга открыла глаза. Не удивилась бы, если б увидала в пасти хутамки исчезающую Галину ногу. Это ж, как нужно постараться, чтобы доколупаться до её единственного нерва, что залегает в кромешных глубинах каменновековой степной психики. Шатхия даже в тюрьме смотрела на своих пленителей, как на что-то приглючившееся. Враг для неё это серьёзно — на мелочи она не разменивается.