— Риг! — окликнул он брата.
Тот подошёл, являя собой дивный образец благодушия и вселенской любви. Эта дурацкая маска не сходила с его рожи, пока Гет радовал его своими переговорами с двумя закоренелыми паршивками. Лишь в глубине глаз посверкивала ярость зверя, на логово которого покусились. Наконец, Риг поднялся и со смехом хлопнул брата по плечу:
— Хорошо. Отправимся сразу, как отведём новичков?
— Куда это вы намылились?! — немедля встряла Наруга, наблюдая, как Ханан учат грамотно взлетать.
— На северо-восточные болота! — развёл руками Риг. — Норму-то вы так и не выполнили.
И снова Гет уловил быстрый промельк заинтересованного взгляда Гали. Его почитали самым спокойным в команде, но сейчас в душе клокотала злоба. В голове ворочалась ядовитая фраза любимой: привози, скармливай зверью, получай берров и дрессируй. Он глубоко вдохнул, выдохнул и начал себя муштровать, стараясь дистанцироваться от несвоевременных опасных мыслей. Потому как потерял уверенность в том, что действительно не способен убить женщину. Взгляд сам собой добрался до любимой. Та погрязла в споре об идиотских методах наставничества Ари. Но её взгляды — куда бы те не направлялись — неизменно натыкались на него. Гет поймал очередной и кивнул. Она улыбнулась и с новой силой взялась третировать упирающуюся Акери.
Ночью очнулись Стив и Ханс. Первый радовался возрождению сдержанно, а вот датчанин ликовал. Взялся резать себя ножом да совать руки в огонь, удостоверяясь, что ему, в конце концов, зверски пофартило. Следующим номером программы был вопрос о дублях. Ханс решил, что не потерпит проволочек в этом вопросе и обратил своё внимание на папу медведя. Тот мирно дремал в кругу семьи, когда настырный датчанин нарисовался перед его мордой и вступил в свойскую беседу. Папа поднял голову, прослушал вступление и уронил голову на песок, демонстративно закрыв глаза. Ханс решил, что тварь ни хрена не поняла, и начал втолковывать, что та ему должна. Хвост папы сбил идиота с ног. Датчанин рассердился, и тут папа встал. Он попёр на придурка с явным намерением поучить того манерам — еле отвоевали.
Затем усадили рядом со Стивом, и Наруга поведала им драматическую историю одной нахрапистой девицы, что считает себя умней всех. Обучение в престижном лицее до сих пор давало о себе знать — рассказ Наруги был живописен и убедителен, чему способствовали вкрапления ненормативной лексики. Новички хмуро слушали её и разочарованно мотали на ус, что не так уж их положение шоколадно. Что дубль им не тупая скотина, а личность с довольно придирчивым характером. Что их соратница по возрождению, к примеру, уже потеряла шанс обрести партнёра среди медведей с мандаринами — единственно возможных дублей в сообществе местных монстров. Увы, но мозги остальных не приспособлены для адекватного пилотирования. Короче, сидите, ребята и не рыпайтесь. Иначе вам несдобровать.
На протяжении всей лекции Галя сидела, безотрывно пялясь в песок. Лишь пару раз Гранка поймала взмах ресниц, из-под которых в Наругу полетели ненавидящие взгляды. Патрика здорово расстроило её тупое честолюбие, хотя он вряд ли его опознал. Девушка просто чуток ошиблась — взыграло ретивое, как прокомментировала бы сейчас Бинка. Пат сидел рядом с ней, не зная, как успокоить невесту. Но та вела себя осторожно, не решаясь ломать трагедию, дабы не огрести от мерзавок беррих. Не устраивала демонстраций с ахами, вздохами и прочей лабудой. А со слезами у оборотней и вовсе дело дрянь — какая потеря для морального шантажа.
Однако Пат беспокоился не только о зарвавшейся зазнобе. По окончании лекции Наруги он покинул её и направился к маме медведице. Сел рядом с её мордой и взялся доставать даму извинениями да ещё и с объяснениями. Та слушала его благосклонно, ласково касаясь трепача кончиками хвостов. Хотя Гранка утверждала, что она просто умеет спать с открытыми глазами, а хвосты вообще сами по себе. Кончилось тем, что Патрика простил папа, сдержанно нахамив доставучему берру, мол, прощён и отцепись, зануда. Тот просиял, рукопожал папин нос и пошёл обратно к Гале. Но на полпути ему перешла дорогу Шатхия с Ханан на руках — ещё один природный самоцвет в деле манипулирования ближними. Малышке добрый берр очень нравился, и она не преминула его окончательно объездить. Пат не смог отказать, и оказался отрезанным от Гали до самого утра.
А утром очнулся Гаффар. Принёсся из преобразователя, вытаращив глаза и взывая к внучке. Та решила удивить дедушку и вылетела ему навстречу: ещё весьма неуверенно, но самостоятельно. Под ней топали Гет с Патом, обеспечивая малявке аварийную посадку. Посадка произошла с бедным дедом: на задницу с рукой на сердце и матами на языке. Жёлтые глаза внучки навели его на мысль о происках шайтана, что он и озвучил в адрес бесстыжих оборотней, сотворивших с бедным ребёнком такое непотребство.
— Вставай, почтенный! — усмехнулась Гранка, подбежав к нему первой с кучей заготовленного барахла.
Но вопреки логике призыва, сама бухнулась перед ним на колени и обняла полюбившегося старика. Тот вцепился в неё и зарыдал сухими глазами. Гранка гладила его по спине и что-то там журчала, настаивая, что всё кончилось. И кончилось хорошо, потому, что Ханан жива, здорова и… Ну да, летает — какой в том грех? Душенька чистая, безгрешная, вот и сподобил Аллах. Остальные вон не летают. Ну, разве что Акери, так она блаженная. Юродивая — а с ними своя коллизия: телом-то взрослые, а умишком эмбрионы. Но высшему пилотажу она Ханан обучит, как надо, на радость всему православному мусульманству.
— Трепло ты, — укоризненно приласкал её Гаффар.
Подобрал оброненную Гранкой одежду. Развернул штаны и рубаху из тонкой замши. Неспешно натянул на себя обновы и принял в объятия внучку, которую Гет поймал за ногу и спустил с небес на землю. Ханан в одной пулемётной очереди поведала дедушке о всей своей новой жизни. В основном о том, как им повезло, и вообще жизнь прекрасна, раз не надо больше умирать. На этом моменте Гаффар испугался. Но внучка покинула его колени, дабы пофигурять ещё разик своей летучестью. А Гранка склонилась к его уху и шепнула:
— Она не вспоминает, как вас разорвали. И ты сделай милость: убери с лица трагическую рожу. Не напоминай ей, не стоит. Больно-то не было? — грустно усмехнулась она.
— Нет, — выдохнул он. — Как у меня сердце не разорвалось, не пойму — хвала Аллаху милостивому и милосердному!
— И не надо понимать! — подскочила Гранка и потянула его за руку: — Поднимайся! Буду тебя кормить. Знаю, что сейчас ты верблюда сожрёшь и не треснешь.
— Это всегда так? — удивился Гаффар, бредя рядом с ней к кострам.
— Со мной было. С беррами тоже. А про всегда рано говорить. Тех «всегда» и было-то трижды за сто лет. С вашим случаем.
— Гаффар! Старый чёрт! — раскинула Наруга навстречу руки.
Они обнялись, и старые подружки принялись потчевать старика мясом, печёными клубнями да личинками. Космический бродяга не знал, что такое брезгливость: ел да нахваливал. Берры, обложив старика с трёх сторон, затеяли с ним солидный разговор о видах на жизнь и урожай «панацеи». Риг обрадовал его, обозвав первым торговым представителем стаи. Дескать, майор спит и видит, на кого бы спихнуть те мизерные хозяйственные заботы, что влачит уже сотню лет. Гаффару же сам Аллах велел позаботиться о своей стае, где одни щенки да бабы.
Старый салих слушал льстивые бредни, жевал и любовался внучкой, которая неподалёку насиловала мандаринок. Залазила им на макушки, заставляла встать и вырасти, чтобы пикировать вниз, изучая фигуры высшего пилотажа под руководством Акери. Но под приглядом Шатхии. Дубль-Нара деятельная кровопийца уже допекла — вожак сбежал в лес, скандально расквакавшись на всю котловину.
— Ещё бы, столько времени валяться по больницам, — прокомментировала несчастья своего вездехода Наруга. — Девочка наслаждается свободой перемещения. А летать пусть лучше сразу научится, чем потом навернётся в неподходящей ситуации. А так всегда сможет спастись, если что.