— Как вам удалось не зацепить челнок Вафи? — искренно удивилась Наруга, когда они отправились к остальным. — Поначалу мне показалось, что вы сметёте в воду всё под чистую. Даже крупнотоннажник, хотя до него почти вдвое дальше.
— Это Ойбер, — с неожиданной гордостью ответил Гет. — У него получилось удержать эту тварь от дальнейших поползновений. А мы с Дитом были только на подхвате.
— А ваша подлодка опять сюда не сунется? К\ни\го\ед\нет
— Планета не даст, — усмехнулся Гет в усы. — Она позволила ему пошалить потому, что в шалунишке сидели мы. А так океанским тварям заказан путь на сушу. Слушай, а как вышло, что Нэлл попала в компанию майора с Гранкой? Шатхия не успела объяснить. Дит — придурок — сцапал её, едва мы слезли с подлодки. Странно, что она его не загрызла.
— Нэлл заявила Нутберу, что идёт с ним на переговоры. И он согласился, — изобразила Наруга интригующую полуулыбку.
— Просто заявила? И он просто дал добро?
— Точно. Всё просто. Никаких подводных течений. Но, тут я могу судить лишь о Нэлл. Этой дуре загорелось лично дать в морду своему шефу. Она и дала. Правда, прежде убедила меня, что знает его лучше, чем майор. А потому будет умней ориентироваться на её сигналы. Я согласилась с её доводами. И вступила по её отмашке. Почему Нутбер допустил её на переговоры, не знаю. Этот его финт озадачил всех. Как думаешь, он мне наподдаст за инициативу?
— Думаю, Нэлл действительно уловила какие-то известные сигналы, что подавал её шеф, — задумчиво оценил Гет. — Возможно, ты спасла майору с Гранкой жизнь.
— Нэлл спасла, — ревниво уточнила Наруга.
— Обе, — хмыкнул он.
— Я устала, — внезапно поняла Наруга. — Слона бы съела.
— Побежали? — предложил Гет. — Бробер обещал после операции шикарный банкет.
— Побежали! — выпалила она, возмутившись. — Какого дьявола ты мне тут зубы заговариваешь? Тащимся, как дохлые мухи!
И они побежали.
Эпилог
Эпилог
— За два года ни на сантиметр не выросла, — брюзжал Гаффар, придирчиво разглядывая внучку. — Что я детям покажу? Что мы её тут не кормим? Бедная моя девочка.
Дубль-Гаф, возлежащий в середине дремлющих медвежьих туш, насмешливо крякнул.
— Согласна: достал, — кивнула в его сторону Гранка, довольно млея под руками Бинки.
Та плела подруге причёску из немыслимого количества длинных тонких косичек. Они устроились рядом с дублями под самой скалой, дабы не путаться под ногами суетящихся представителей обменивающихся товаром сторон. Тем более что из двух крупнотоннажников разом выпихивали брыкающихся коров. А посадочная площадка Проклятой планеты была весьма скромным участком земли, отпущенным землёй-матушкой под внешние сношения.
Гранка с Бинкой со скуки проштудировали модный журнал. И теперь обезьянничали за какой-то соотечественницей: то ли звездой, то ли проституткой. Наруга просто валялась на макушке Нара. Да вяло шарила глазами по площадке в поисках мужа и двух его подельников — Гуго с Эйбером — которые замыслили сегодня надраться в компании торговцев. Затея бесперспективная, но хоть какая-то цель на день, бесцельно прожитый в охранении. Гаффар сидел, как на иголках, и беспрестанно нудил — на орбите болтался корабль, в котором ожидали своей очереди на посадку родители Ханан.
Сама «бедная девочка» носилась по космодрому, мотая всем нервы — невинная, как «божья тварь» змея, кусающая тебя из засады. Малышке было всё интересно — не интересовало её лишь то, что она достала всех до самых печёнок. И бесконечными вопросами, и приобретённой вместе со шкуркой Ари манерой влипать в мелкие неприятности. То её собьют на лету чем-то длинным и тяжёлым. То она приземлится кому-нибудь под ноги. То вздумает успокаивать перенервничавшую корову, и та предложит желтоглазому психиатру сеанс корриды. За этот долгий скучный день резвушке успели устроить несколько переломов и отрубить левую кисть. Хорошо хоть паразитка не испугалась — наоборот припухла, а то бы уважаемая Ханша устроила на площадке форменный погром. Умница Граша успела быстренько смотаться на место трагедии и вернуть телу хулиганки первоначальный вид. А кто вернёт отрезавшим детскую ручку мужикам их загубленные нервы? Ну да, поэтому Гет и решил устроить им анестезирующую пьянку.
Да — размышляла Наруга — майору стоило оставаться бездетным холостяком сотню лет, чтобы в награду за муки обзавестись ЭТИМ. Если раньше танольские бабы сочувствовали ему по бездетности, то теперь соболезнуют с точностью до наоборот. А вот Гранке не осмеливаются — из неё получилась неповторимая в смысле терпения мать. Круче неё в материнском пофигизме лишь Акери.
Эта самая неповторимая неповторимость, задумавшись, умудряется прощёлкать момент, когда её дочурка уползает с материнских колен, тряся зелёными косичками и таращась на мир жёлтыми глазёнками. Нет, на огромном подворье лесной усадьбы берров всегда кто-нибудь дрыхнет. И чей-нибудь хвост непременно поймает удравшую малявку. Но дело-то в принципе. Если папа Риг отсутствует, мама же как-то должна включаться в процесс присмотра за младенцем. Бедолага и так поимел двойной геморрой: целых две Ари в семье и никаких утешительных перспектив на будущее. Благо хоть малютка получилась не древовидная, а животноводческая — Дубль-Ри с удовольствием изображает из себя детскую коляску, таская её в себе часами. Зато танольцы включились в горячую дискуссию: если первая Ари замороженная, вторая реактивная, то что, интересно, вырастет из младенчика?
— А по-моему, она подросла, — выдала критическое замечание Бинка, собирая пук косичек в какую-то сюрреалистическую конструкцию. — Чо ты волнуешься? Берры же дольше растут. Вон Хаук, как был соплёй, когда мы явились, так и остался. Так детям и скажешь: зато дольше проживёт.
— Изыди! — проскрипел правоверный мусульманин.
— А я чо говорю, — согласилась Бинка, придерживая конструкцию подбородком. — Ты вон как у нас помолодел. Мы тебя ещё женить успеем. Прикинь, у тебя сын родится, а у твоих дочек правнуки пойдут. Во хохма-то будет! — задорно оскалилась она и упустила контроль над косичками.
Те выскользнули и рассыпались по плечам Гранки. Но собрать их снова не привелось — среднетоннажник, что торчал с левого края площадки начал отчаливать. Следующим на это место должен был приземлиться челнок Зияда — отца Ханан. Гаффар подскочил, дабы отловить внучку. Та порхала у пакгаузов над коровьим загоном — пыталась выполнить поручение Гета пересчитать скотину. Судя по тому, что она торчала там уже битый час, калькулятор в её головке сбоил от силы Ису, постоянно сбивался и начинал заново.
— Сиди, — велела Наруга, удержав Гаффара за руку. — Сама сбегаю.
— Так пошевеливайся! — взвыл он.
Узнав, что папа с мамой вот-вот сядут, Ханан спикировала в руки тёти Наруги. Переползла ей на закорки, и они понеслись к приземляющемуся челноку.
Первым, как и ожидалось, из люка выбрался сам Зияд. С памятной встречи он ни разу не возвращался сюда по причинам, которые знали только они с Гаффаром. Но весточки своим старик передавал. Гранка насплетничала подругам, дескать, этот умник не желал, чтобы девочка металась между настоящей матерью и приёмной. Мол, процесс привыкания застопорится, мол, нервы у всех испортятся, и эти «все» испортят жизнь ему. А он им не нанимался, и всё в таком же духе. Сама она ничуть не беспокоилась о возможном соперничестве с Азиль за место в душе Ханан.
Наруга тоже не видела причин для мандража: эти два года девчушка почти не вспоминала свою семью. Кажется, она реально умерла тогда в преобразователе. Всей душой поверила в это и теперь считает себя каким-то другим существом: не оборотнем, нет, а принципиально иной личностью. Когда до Гаффара это дошло, все боялись, что старик свихнётся, а тот страшно обрадовался. Он и сам всё больше скатывался в сторону иной личности, которую исподтишка в себе культивировал. Замечали все, но никто пока не сумел сформулировать, во что, собственно, он превращается. Остальные берры ничего подобного за собой не замечали — даже Бробер, в своё время дольше всех смирявшийся с новой жизнью.
— Здравствуй, отец, — сдержанно произнёс Зияд, подходя к Гаффару.