— И чмошникам, — ворча, закончила Бинка.
Она улеглась пузом на крышку наспех собранного контейнера, дабы помочь магнитным защёлкам встать на место.
— Нехорошо говоришь, — пыхтела рядом Шатхия. — О старом человеке говоришь. Старого нельзя ругать. Его нужно с честью проводить к отцам. Сделать большой праздник. Пустить ему кровь золотым ножом. Петь надо.
— Пока он кровью истекает? — обалдела Юлька.
— Пока истекает. Пока он прощается с родом, — наставительно продолжила просвещённая хутамка.
— Заткнись! — прошипела Бинка. — Меня щас стошнит. Стариков убивать! Дикость и мракобесие.
— Заткнитесь обе! — велела Гранка, сражаясь со вторым контейнером. — И захлопните, наконец-то, этот сундук.
Наруга улыбнулась: девчонки раз двадцать перекладывали свои богатства с места на место, добиваясь совершенства. А время настало — покидали всё, как попало. Погрузчики подняли три дамских сундучка в челнок, пока бесстыжие фурии расцеловывали брыкающегося Гаффара. Тот ласково матерился, раздавая направо и налево шлепки, но грустил и тревожился. Как не пытался старый торговец подготовить этих сумасшедших к трудностям и опасностям новой жизни, всё казалось: что-то важное так и не рассказал.
На Проклятой планете невозможно сделать ни единого снимка, чем бы ты не пользовался. Но они с Имраном специально возили с собой художника, что делал зарисовки, благо берры ничего не имели против. Каждое новое знание о тамошнем мире тщательно записывалось во всех подробностях с личными комментариями. Набралось на небольшую энциклопедию, которую Наруга с Ракной излазили вдоль и поперёк. И всё равно оставалось ощущение: что-то важное Гаффар упустил, не рассказал, не предостерёг. Имран уже дал команду на предстартовую подготовку бабьего челнока, а он всё тщился припомнить это самое «важное». Начал злиться на себя и отбрыкиваться уже всерьёз.
— Не комплексуй, — посоветовала Ракна. — Можно подумать, на века расстаёмся. Не успеешь соскучиться, как мы встретим тебя на посадочной площадке.
— Храни нас Аллах от иблисовых отродий, что влекут нас обманным ликом и лживым посулом, — задумчиво пробормотал Гаффар, ласково поглаживая неугомонную девчонку по плечу.
— С прекрасным ликом согласна. А посул честней честного. Закончишь барахтаться с коровами, спустишься и выпьем. Я тебе Махабхарату почитаю. Про царевну Савитри. Как она забрала у бога смерти своего мужа.
— Надула небось бога-то? — ворчливо осведомился Гаффар.
— Ну-у-у… Можно и так сказать.
— Хватит трепаться, — цапнула её за руку проходящая мимо Наруга. — Имран в нас сейчас стрелять начнёт. Через пять минут наш старт. Гаффар, до встречи на твёрдой земле!
— До встречи, — пробормотал старик.
И отчего-то ничуть не поверил, что та состоится. Испугался подлых мыслей аж до колик. Беспомощно огляделся: вроде нормально, мужики работают, в трюме всё, как надо. Но какое-то гадостное предчувствие уже накрывало не только голову, но и сердце. И он вспомнил! Хотел же просить Имрана, чтобы тот просканировал челнок девчонок. Верно, что подкупленный им важный господин вытащил их из-под топора палача. Верно, что доставил шесть голов особо ценного груза на «Сариэ». Верно, что обеспечил салихам беспрепятственный старт с орбиты. Верно, что девчонок снарядил в дорогу. Но такая щедрость чужого им человека скверно попахивала.
— Имран! — взвыл Гаффар. — Верни девок! Дадим им наш челнок!
— Поздно, брат, — ответили ему с потолка удивлённо и чуть встревожено. — Расстыковка. Они легли на курс.
— Верни! — дико завопил Гаффар и затопал ногами.
В трюме замерло всякое движение. Его ребята — молодые и отважные — смотрели на хозяина с весёлым недоумением. Где им понять, что такое предчувствие умудрённого бедами старика? Их беды пока что коротки и забывчивы. Чуток постояв, они снова взялись за работу, бросив из уважения к старшему балагурить и ржать, как жеребцы.
— С ними нет связи, — металлическим голосом сообщил Имран. — Поторопись, брат. Не дожидайся конца погрузки. На посадочной площадке встретишь берров, скажи: пусть ищут этот проклятый Аллахом челнок. По всей планете ищут. Я не вижу наших девочек. Их будто корова языком слизала. У меня нет для берров координат посадки. Пусть ищут.
Наруга просто обалдела. Не успели они стартовать, через минуту после расстыковки бортовой компьютер челнока прекратил реагировать на поступающие команды. Вообще. Ракна устроилась в кресле второго пилота. И заподозрила челнок в саботаже, когда приготовилась получить от Имрана уточнённые координаты посадочной площадки — на этой планете всё менялось, как ей вздумается. Но связь при этом никогда не сбоила — комп намеренно блокировал её.
— Бывает, — безмятежно оценила ситуацию Гранка. — Свали-ка в сторону, черномазая.
Ракна моментально развернула кресло и занялась блок-ремнями.
— Ты не понимаешь, — процедила Наруга, тупо пялясь на зловредно подмигивающую панель управления.
— Мы умрём? — пискнула Юлька.
— Брось, — ласково обняла её Бинка. — Все умирают.
— Ты не понимаешь, — повторила Наруга, пытаясь сообразить, что же всё-таки происходит.
— Чего тут понимать? — буркнула Гранка, усевшись в освобождённое Ракной кресло.
Она отщёлкнула ногтевую пластину большого пальца правой руки. Оттуда выстрелил щуп переходника, который воровка и пустила в дело, подключившись к панели. Зубами вскрыла пару ногтей левой руки, что-то там активировала и забегала пальцами по верхней панели. Её лицо, как всегда, приятно поражало безмятежностью. Карие глаза задорно щурились, а губы беззвучно шевелились в каком-то напеве.
— Что тут понимать? — повторила она через минуту, прицокнув языком.
— Кранты? — понятливо хмыкнула Бинка. — Чо, грохнемся? Всмятку?
— Грохнуться не надо, — неуверенно предложила ничего не понимающая Шатхия. — Зачем грохнуться?
Юлька едва слышно заскулила. Но тут же заткнулась, успокоенная ласковой затрещиной Бинки.
— Точно конец? — уточнила опомнившаяся Наруга.
Вот же сотни раз обещала себе освоить профессию прогпилота, что способен перепрограммировать даже космос вокруг, не то, что какой-то там челнок. Или хотя бы программу обычного пилота, но она тупо прощёлкала кучу времени. Ну да, зачем боевику утруждать мозги? Чтобы мешали кулакам?
— Ракна, ты можешь что-нибудь сделать? — вспомнила она о достижениях подруги на ниве образования в команде папаши Блуфо.
— Даже пытаться не буду, — с деланным равнодушием ответила та. — И вам не советую.
— В голову не придёт, — одобрила её решение Гранка, убрав руки от панели.
— Лечи машину, — попросила Шатхия.
— Она неизлечима, — развернула кресло Гранка и широко улыбнулась подругам.
— Рассказывай, — потребовала Шатхия.
— Почему бы и нет? — пожала плечами Ракна. — Время есть. Раз движки работают, значит, жить будем. Сядем, тогда и разберёмся: где, как и с кем.
Гранка согласилась, что время нужно убивать с толком. И, как смогла, поведала непросвещённым суть такой подлой пакости, как кибер-мина военного класса. Удалить её невозможно ни до, ни после срабатывания. Потому что срабатывание и взрыв для неё не одно и то же. Срабатывает она… Словом, когда ей прикажут. А взрывается, только если её пытаются ликвидировать. Причём, этот взрыв разносит к едрене фене всё базовое программное обеспечение, зашитое в компе.
— Тогда грохнемся? — переспросила Шатхия.
— Грохнемся, — подтвердила Ракна. — Но сдохнем раньше. Систему жизнеобеспечения вырубит, компенсаторы. Короче, наши мозги и ливер на это не рассчитаны.
— А куда мы летим? — нахмурилась Юлька. — Нам же не по приколу свинью подложили. Мы ведь не сядем на посадочную площадку?
— Видимо нет. Но сядем. Прости, Рыжик, но я не смогла войти в штурманский узел. Мне даже близко подойти не дали. Те параметры, доступ к ознакомлению с которыми нам любезно оставили, указываю, что навигационных сбоев нет.
— Значит, — нахмурила лобик Юлька, — мы не знаем, куда летим, но летим правильно.
— Вот чо её учить, коли она итак умная? — восхитилась Бинка. — С ходу рубит.
— Мы нас не везём, — раскладывала для себя по полочкам Шатхия. — Кто нас везёт?