— Лучше бы ты не смогла стать Ари, — тяжко вздохнула Акери, в очередной раз залезая в мысли, которых она не слышит.
— Почему? — устало удивилась Наруга.
— Я не хочу, чтобы ты для этого умерла.
Наруга мысленно сплюнула и закрыла глаза. Земля была на удивление тёплой — она решила спать прямо здесь, не отползая к костру.
Открыв глаза утром, она увидела над собой два свисающих сверху предмета: зелёные волосы и кончик хвоста. Волосы выглядели чистыми, только что вышедшими из-под расчёски — предмет дикой зависти всех остальных. Шерсть на хвосте была мокрой и выгвазданной в песке.
— Рада, что ты на ногах, — зевнула Наруга и хлопнула по хвосту: — Не сыпь на меня песок!
— Ты выспалась? — спросила та, кому адресовались первые слова.
Та, что схлопотала отповедь, весело хрюкнула и убрала замызганную конечность. Обе исчезли, словно и не бывало.
— Наруга, ты прикинь: ей вчера ребра переломали, а нынче она уже прыгает! — проорала от костра Бинка. — Свезло же малахольной! Чаю будешь?!
Оказалось, что все уже на ногах — одна она расслабилась от всей души. Наруга села и сладко потянулась. Бинка притащила ей дымящуюся кружку. Хотела протянуть, но вдруг застыла. Вытаращилась на неё, как на монстра, ахнула и выронила кружку.
— Что? — вдруг испугалась и Наруга.
— Твоё лицо, — просипела Бинка, тыча пальцем. — Ты чо с ним сделала?
Наруга медленно провела пальцами по лицу: всё на месте, ничего нового не выросло.
— Зеркало, — сухо потребовала она.
Бинка вытащила из внутреннего кармана куртки зеркало и молча протянула подруге. Та посмотрела на себя — ничего. Вскинула вопросительный взгляд на впечатлительную славянку.
— Чо, не видишь? — изумилась та. — Оно ж гладкое. А прежде всё в яминах было. Куда они делись?
Руки дрогнули. Наруга снова посмотрела на себя — от последствий того давнего заболевания остались одни воспоминания. Кожа была обветренной свежезагорелой и гладкой. Подошла Ракна. Посмотрела на подругу, улыбнулась и с умным видом задрала в небо палец:
— Целительная сила Ису!
— А у меня прыщ на подбородке, — растерянно брякнула Бинка.
Похлопала глазками и заржала.
Толи счастливые перемены с лицом, толи гордость взыграла, только Наруге внезапно взбрендило попытаться прорваться на юг прямо сейчас. У неё была смешная карта материка, примитивно напечатанная на куске пластика. Изображённое на ней отличалось точностью — орбитальная съёмка. Но эта точность касалась лишь глобальных объектов. Из-за отсутствия привычных средств визуализации карту нельзя было увеличить для детализации местности. Однако, сориентировавшись, Наруга обнаружила, что эта самая река течёт прямо на юг. А они находятся в её верховье. До южного побережья нужно одолеть почти четверть материка, но ведь этот путь можно сделать и по воде — заявила Гранка. И ноги трудить не надо, и в воду многие из местных упырей лезут неохотно, как утверждала энциклопедия Гаффара.
— А это что? — удивлённо ткнула пальцем в карту Ракна. — Белые пятна на карте истории человечества?
Этот вопрос интересовал и Наругу. На карте, лежащей поверх колен, в этих самым краях действительно торчали три белых пятна. Три круга, образующих равносторонний треугольник — проверили и убедились. В голове стрельнула догадка, и она позвала Акери, которая бродила неподалёку, изучая местную ботанику. Та подошла, глянула на карту и скуксилась.
— Ты рассказывала про три острова Мрака на вашей планете, — припомнила Наруга. — У вас есть такая карта ваших материков?
— Нет, — задумчиво ответила Акери, глядя куда-то в сторону.
— К вам же прилетают купцы-салихи. Ты сама говорила. Неужели они не сделали для вас с орбиты такую карту?
— У нас нет материков. Только острова. А всё остальное океан, — напомнила ей Акери.
— Бывает, — хмыкнула Гранка. — Но карта островов-то есть?
— Есть.
Наруга подавила раздражение и поинтересовалась:
— Три острова Мрака составляют такой же треугольник?
— Да.
— Не спрашивай у неё о длине сторон, — проворчала Ракна. — А то я ей в ухо заеду. Иногда с ней просто невозможно разговаривать. Сейчас как раз то самое.
— Нельзя ругаться, — выдала мудрая Шатхия. — Опасно здесь ругаться. Нужно держаться друг друга.
— А кто ругается? — удивилась Ракна. — И как ты собираешься за неё держаться, если она ни черта не помогает?
— Я не знаю как, — призналась Акери и пошла обратно на свой сенокос.
В её руках торчали пучки какой-то травки.
— И чо? Всегда знала, а нынче перестала. Чо ей надо-то? — проводила юродивую критическим взглядом Бинка.
— Чтобы подходящее время не ушло далеко, — задумчиво пробормотала Наруга.
— Тебе вместе с язвинами извилины подчистили? — недовольно осведомилась Ракна. — Ты не переобщалась с потусторонними силами? Сама начала заговариваться?
— Засохни, — посоветовала Гранка. — Человек понять пытается. У Акери, конечно, язык частенько заплетается. Но до сих пор от неё было больше пользы, чем от всех нас вместе взятых. Наруг, вы вчера долго трепались. Ты что-то дельное узнала?
— Узнала.
— И поняла? — скептически хмыкнула Ракна.
— Лучше бы не поняла, — сухо ответила Наруга.
Она размышляла о необходимости поделиться с девками сногсшибательной новостью: им корячится шанс пополнить ряды таких же юродивых, для чего нужно сдохнуть. Девчонок итак жалко: такое вот избавление от казни ничем той казни не уступает — что в лоб, что по лбу. А объяви им, что усилия выжить бесполезны, так они и вовсе утратят причину куда-то бежать и с кем-то драться. Зачем, если итог один? Наруга никогда не была добренькой — за всю жизнь ей так и не предоставили такой возможности. Но всё, что она считала своим, присваивала со всей обязательностью ответственного приобретателя: содействовала процветанию и защищала до кровавой пены на губах. Девчонки были её девчонками — это уже не вызывало внутренних возражений. Но, как быть с защитой? Что их верней защитит: знание или неведение?
— Это страшно? Нельзя говорить? — бесстрастно уточнила Шатхия, ювелирно точно опознав причину её молчания.
— Это страшно, — признала Наруга. — Но говорить можно. Если вы хотите это знать.
— Я хочу, — решительно заявила Юлька. — Не знать всегда страшней. У нас уже столько всего наслучалось, что я устала бояться.
Она и вправду заметно изменилась после истории с живым холмом, который её чуть не сожрал. Остаточные проявления детской капризности и тяги сбросить проблемы на взрослых улетучились. Лицо затвердело. Губы бросили плясать при каждом ударе по нервам. Она не случайно собственноручно прикончила в лесу очередную гадину — теперь Юлька готовилась сделать это на каждом шагу. И в ловушке бубновой девчонка не ударилась в истерику: боролась за себя и подруг хладнокровно, до последнего.
— Рыжик, — с неожиданной для себя самой теплотой сказала Наруга. — Ты не совсем права. Иногда лучше не знать. Чтобы твоя реакция на окружающее тебя не подвела.
— А куда ей меняться? — искренно изумилась девчонка. — У меня одна реакция: я хочу жить. Хочу, чтобы вы жили.
— Все так думают? — уточнила Наруга, оглядела лица подруг и решилась: — Хорошо.
Она выложила им вчерашний разговор с Ари. Истерик не ждала, но опасалась, что эта невнятная галиматья произведёт гнетущее впечатления. Ни хрена подобного! Девчонки вроде поверили — чутьё Акери слишком важная штука, чтобы от него отмахиваться. Но никакой драмы в потенциальном превращении через смерть не углядели. Сожрут их или превратят в мутантов — какая разница? Хотя нет, разница есть и большая: во втором случае они будут жить. А расстраиваться, что ты станешь мутантом на планете мутантов, даже как-то глупо.
— Так что, попробуем рвануть на юг? — повеселела Наруга, мысленно пнув камень, свалившийся с души.
— Ногами? — уточнила Шатхия. — Или по воде? Гранка говорит: водой лучше.
— А твоя Гранка не говорит, как нам построить корабль? — ехидно поинтересовалась Ракна.
— А чо, на плоте такой цаце плавать зазорно? — тотчас зацепилась за неё языком Бинка.
— А что такое плот? — искренно не поняла подначки Ракна.