— Только вас тут и не хватало, — проворчал Ойбер.
И двинул навстречу своему деятельному медведю, что торопился проверить, чем тут занимается его партнёр. Берр попытался заступить дорогу, но упрямая твердолобая башка уперлась ему в грудь. И решила своротить преграду на строну. Ойбер упёрся, поймав её в захват. Приналёг, но тотчас оказался на земле, по которой им возили, будто тряпкой. Ригбер лишь пару секунд полюбовался этой вознёй, и вновь вперил взгляд в тело возвращающейся Ари.
Смотреть, откровенно говоря, было не на что: ни груди, ни прочих заманчивых округлостей. Женщины в поселковом публичном доме рядом с этой замухрышкой казались невероятно притягательными красавицами. Но, как ни странно, эта Ари его чем-то зацепила. Причём нешуточно — в груди стало припекать. Поначалу Ригбер грешил на её, а верней на их общую исковерканную природу. Но быстро понял: не то. Да, диковинное инопланетное существо презанятная штучка. Однако не настолько, чтобы будоражить любопытство на полную катушку. Эта девушка была не занимательна, а по-настоящему притягательно интересна.
На этот раз из задумчивости вывел тычок в затылок, сопровождаемый влажным сопением. Дубль-Ри намекал, что вдосталь нагулялся. А теперь был бы не прочь ещё и всласть пожрать. Ригбер вздохнул и обернулся — ушлый медведь, здорово уменьшившись, умильно хлопал глазками и пристукивал по земле обоими хвостами. Все шесть лап переминались в неуловимой последовательности, утрамбовывая землю. Этот третий за сто лет косолапый отличался от его прежних дублей — да и прочих собратьев — по всем статьям. Более хитрой, наглой и прожорливой твари свет ещё не видел. Ригбер промучился с ним первые три года и уже подумывал, как бы избавиться от этакой скотины. Но в один далеко не прекрасный день один весьма самонадеянный берр вляпался в паутину у гнезда бубновой.
Та была типичной долгожительницей, ибо вымахала с быка — благо хоть трансформацией не владела. Все стабильные живые существа планеты росли, не прекращая, до самой смерти. Добро, хоть редко доживали до убийственных размеров — достаточно редко, чтобы рядом с ними могли выживать и другие. Бубновыми этих тварей прозвали за форму огромной плоской башки, один из углов которой торчал вперёд угловатым тараном. По всем сторонам бугристого ромба торчали глаза: на задних ребрах поменьше, а на передних здоровенные, свободно вращающиеся в глазницах. У той дамочки каждый из передних глаз превосходил дурную башку Ригбера, из-за которой он лишился сразу обеих рук — те увязли в клейких канатах паутины. Ещё и сама бубновая оказалась поблизости от приготовленного к кладке гнезда, поспешив зацапать добычу, пока её не стянули.
Многие звери обходили бубновых стороной — те были неутешительно быстры и прискорбно ядовиты. Берры из года в год отыскивали их заплетённые паутиной гнёзда и уничтожали вместе с мамашами. Но полтора десятка сторожей могли подчищать лишь близлежащие горы с долинами. А в остальных местах у тех бубновых, что умудрялись пережить первый десяток лет жизни, находилось немного врагов. И в тот день Ригбер едва не убедился в этом на собственной шкуре, если бы не Дубль-Ри. Медведь был слишком молод да ещё и трусоват. Но невероятным образом справился со страхом, кинувшись к своему берру.
Ригбер бился, пытаясь отодрать увязнувшие руки от поваленного, опутанного паутиной дерева. В яме под ним обнаружилось гнездо, вот он и полез, понадеявшись на чутьё. Паутина Бубновых видна глазу лишь в первые минуты создания, а после довольно быстро обретает невидимость. Повезёт, если наткнёшься на неё в земле — та облипает эту пакость и делает видимой. А вот снаружи её выдаёт лишь слабенький запашок — на него потенциальные жертвы и рассчитывают, обходят стороной. Только самые умные воображают, что отсутствие в гнезде кладки непременно указывает и на отсутствие защиты. Чего там защищать, если защищать пока нечего? А у Бубновой дамы свой взгляд на этот вопрос: нечеловеческий.
Ригбер лез из шкуры, но сеть паучихи держала его с неколебимостью гравитации, уверенной в незыблемости физических законов вселенной. Дубль-Ри подлетел к нему за несколько секунд до хозяйки. Дамочка воткнулась в непробиваемую силовую стену трансформации, окутавшую два тела при сращении. Четыре пары передних длинных зазубренных ног размашисто долбили в невидимую преграду, отстаивая право на законный обед. Задние ноги так упирались в землю, что уходили в неё. Ещё через несколько секунд бубновая познакомилась со зверем, равного которому этот мир не знал. Убедилась, что её челюсти и смертельный яд не безупречны. Да и паутина, не выдержав, потекла мутнеющими на глазах маслянистыми каплями. Двуединый оборотень размазал даму по земле, после чего прошёл обратное обращение и посмотрел друг дружке в глаза. Уж кто-кто, а эти вдвое никак не были созданы друг для друга: сдержанный, нетребовательный, прямой берр и разухабистый, жадный, хитрющий шестилап. Однако им предстояло принять свою вторую половину, на что оба то и дело пеняли.
— Потерпишь, — отмахнулся Ригбер от назойливой морды.
Та всем своим видом демонстрировала, что важней её обладателя в целом мире ничего нет.
— Ты что, ослеп? Не видишь, что творится?
Дубль-Ри презрительно фыркнул и подался вперёд. Скептично осмотрел ту, что претендует на звание чего-то более знаменательного, нежели его ноющее брюхо. В налившихся золотом глазах Ари неожиданно промелькнула искра осмысленности, а ресницы дважды сморгнули. Тут уж Ригбер не выдержал. Подорвался на помощь: кто её знает, как на ней отзывается подобное обращение? Белое обнажённое тело ещё не отделилось от ствола. Но теперь стали очевидными его усилия, и Ригбер невольно протянул к девушке руки.
Та опустила взгляд. Как-то чересчур внимательно оглядела ладони берра и отняла от груди скрещенные руки. В широкие мозолистые лапы легли узкие шелковистые ладошки. В глазах отразилась какая-то мука, и Ари ощутимо вцепилась в предложенную опору. Ригбер страшился ей навредить. Тем не менее, не удержался: потихоньку потащил девушку на себя, осторожно перехватывая тонкие руки всё выше и выше. Сам не заметил, как освобождённое тело прильнуло к нему, а руки обхватили торс могучего помощника. Зелёные волосы щекотали его склонённый подбородок. Сколько они так стояли, обнявшись, Ригбер не знал. Но момент окончания обращения не пропустил: ноги Ари подломились, и она едва не вытекла из его объятий на землю.
— Потащили её скорей, — встревоженно предложил из-за спины Ойбер. — Если что-то случится, дамы нас живьём сожрут.
Ригбер вскинул бесчувственную девушку на руки и побежал к кострам.
Глава 15
Как уж там Наруга почуяла перемену? Но навстречу она неслась, как ошпаренная. Подлетела к двум удачливым добытчикам и запрыгала вокруг, бестолково командуя. На биваке суетились остальные девчонки — готовили долгожданную встречу. Они отняли у берров и уложили подругу. Влили ей в рот несколько капель красного вина, что привозили на планету торговцы. Конечно, спиртяга куда полезней — бубнила Бинка — но эта бледная немочь сдохнет от такой доброты.
Берры наблюдали за суматохой со стороны. А вот медведи живенько заинтересовались: основательно поуменьшились и подступили ближе. Взволнованная Машка сунулась к беспамятной Акери, обнюхав её с ног до головы. Затем немножко поразмыслила, потопталась и улеглась рядом, дескать, будем ждать. Дубль-Ри полез удостовериться в правильности оценки самоуверенной соплячки. Ему жутко не хотелось торчать в котловине и дальше. В его прохиндейских глазках металось страстное желание оспорить высказанное мнение. Бедолага в последний раз обозрел лицо Акери с тоскливым недружелюбием, и потопал страдать в сторонке из-за этой подлой проволочки.
— Горазд же он у тебя жрать, — добродушно заметил Ойбер, улегшись поверх своего медведя и почесывая его довольную морду.
— Это не главный наш талант, — задумчиво отозвался Ригбер, неотрывно следя за дамами.
— О, да! — хмыкнул Ойбер. — Плоды вашего таланта можно найти по всей планете. Он, поди, и сам не помнит, где и чего поназакапывал. На его заначках можно год прожить.