— Это ужасно! — жалобно пискнула Акери на спине Дубль-Ри.
— Какие вы разные, — сонно пробормотал Гет и крепче прижал Наругу к себе.
Она усмехнулась и закрыла глаза. Неизвестно, когда вожак протрубит подъём — нужно успеть притопить хотя бы на часок. Червей уже наверняка отправили в скальный проход. Погонщики увидели то, что хотели, и более не имели причин задерживаться. Они торопились в Таноль почесать языками — с новостями в этом мире небогато. А уж таких ядрёных и вовсе жуткий дефицит. Сейчас Нутбер и Бробер распрощаются с торговцами и тоже двинутся домой… А дома девчонки… Гранка затеет баню… Шатхия потащит её на охоту… Дома хорошо… Дома… Дом.
Глава 23
Берры — птицы свободные. Так что Наруге предстояло, как можно быстрей, свершить главное дело своей будущей жизни — отбрыкаться от наследства. Танольцы понимали, что оборотня обратно в человечью шкуру не загнать. Что хозяйки у них, как не было, так и не прибавилось. Но ведь какие въедливые паршивцы! Передышки не дали. Явились вечером, едва она вернулась с посадочной площадки, и засели внизу: Михайла, Назар и ещё один патриарх родом из Славянской лиги Вазул Петефи. Джаред, наплевав на грозные взгляды Ракны да шипение Гранки, стащил госпожу вниз и припечатал к хозяйскому креслу.
— Глянь-ка, во у бабы гонору, — с нескрываемой издёвкой одобрил дед Вазул откуда-то из недр своего густо заросшего лица. — Танолева порода.
— Ну, тебе на твою тоже не приходится жаловаться, — с полным достоинства нахальством ответствовала хозяйка поместья. — От молодцев, живущих под твоей рукой, даже у монстров с души воротит.
— А ты их в деле видала? Моих парней. Метёшь языком, что корова хвостом.
— Вазул, если ты притащился ругаться…
— А ты нам тут не выделывайся, — строго одёрнул её дед Михайла. — Отцу тебя пороть не довелось, так мы ему поможем на правах старых друзей. Вот, правильно делаешь, что ухмыляться бросила. Бандитская повадка: расправу задом чует. Наша девка.
— Ну, ты её тож не слишком-то балуй, — проворчал Вазул более доброжелательно. — У ней такая порода: тока сунься с пальцем, так оттяпает до подколенок. Ишь, взяла моду своим умишком пробавляться! А тот умишко-то, навроде лягушачьего. У европейцев сроду одни дураки разбойничали…
— А в рожу? — пробасил дед Михайла. — Ты мне, Васька, тут свои старые песни не затягивай. Не для того собрались.
— А для чего? — подтолкнула их Наруга, не желая торчать здесь до ночи под стариковский гундёж. — Сообщить мне, что хозяйки из меня не получится? Вы правы, — опередила она раззявившего, было, пасть деда Назара. — Госпожа из меня ни-ка-ка-я. Из другого я теста, отцы. Из несъедобного. Мало того, что хозяйничать не умею, так ещё и учиться не желаю. Вон Джаред только рот откроет, а мне уже нестерпимо хочется его заткнуть. Сунуть туда что-нибудь большое и липкое. Так, чтобы он ещё месяц таскался с этой пробкой.
— От умница! — деланно восхитился Вазул. — Как отбрехалась! Слышь, мужики, как затейливо все обсказала? Так ты чего ж, на господской жопе баклуши бить станешь? Или вовсе с господского места сдристнешь?
— Хотелось бы, — искренно призналась Наруга. — Мне этот хомут и в безделье шею свернёт. А если вы меня ещё и работать заставите, так вообще повешусь.
— Слышь, Джаредка! — возмутился Вазул.
— А я при чём?! — огрызнулся тот. — Я эту дуру не делал! И не воспитывал. Вам её ваш замечательный дружок подкинул, вот и нянчитесь.
— Угомонитесь! — взмолилась Наруга. — Дайте же сказать. Ну, сами подумайте: у вас уже есть самый настоящий хозяин, — ткнула она пальцем в Джареда. — И лучше вы себе никого не найдёте. Я всё придумала: приму его в свой род, он станет Танолем и…
— Кретинка, — досадливо выдохнул тот.
— Зато вы тут все умны без меры, — насмешливо похвалила Наруга. — Потому и дожили до нашего незабываемого знакомства. Объясните-ка мне: почему это всем можно заводить себе родственников, как попало, а я у вас кретинка?
— Потому, что твои предки доказали: они подлинные хозяева этой земли, — как всегда спокойно и по делу взялся за разъяснения дед Назар. — Люди это знают. Для них Таноль уже сам по себе законный господин. А Джаред, как не умён, как не работящ, но всего лишь один из многих. Да к тому же, родился не здесь. Он пришлый. А у нас на это место и свои достойные имеются.
— Ну, так выбирайте, — пока ещё не поняла Наруга, в чём проблема.
— Не станем, — упрямо нахохлился дед Михайла. — Не успеем оглянуться, как свары начнутся. Вот кабы ты выбрала мужа, да сделала хозяином…
— Ты сбрендил! — обалдев, выдохнула Наруга. — Это ж кто тут настолько смелый, чтоб жениться на оборотне?
— Подожди, деточка, — мягко попросил Назар. — Не горячись. Мы всё понимаем.
Деточка — здоровенная дылда тридцати лет от роду со скверной репутацией — насмешливо подумала, что эти мужики даже не представляют, кого решили прибрать к рукам. Аборигены думали, будто её мама испугалась планеты берров, потому и отказала их такому замечательному Танолю. Но мама была слишком отважна, чтобы трепетать перед такой ерундой. И слишком умна, чтобы не оценить необузданное упрямство да жёсткое сердце любимого мужчины. Словно чувствовала, что всё это достанется в наследство её девочке, о которой ещё даже не подозревала. Так и вышло: шестнадцать лет она учила дочь держать себя в руках — та потому и выжила в своём неженском деле. Но если загнать её в угол, там она всю мамину науку и похоронит. А сверху закопает трупы загонщиков.
— Конкретизируйте своё предложение, — хмуро попросила она.
— Ты ж уразумей, непутёвая, — ласково гудел дедушка Вазул, — На чём весь белый свет держался до нас, и держаться станет? Знаешь? У-у! Тетеря нелюбопытная.
Что там у него пряталось за бородой, росшей чуть ли не от самых глаз, было не разглядеть. Но на теле увечий не было, а это о многом говорило. Старик, конечно же, пережил не одно нашествие монстров, но остался цел. Собственно, таких, как эти трое патриархов, на планете берров не густо — большинство повымирали в борьбе за выживание. Далеко не дряхлые старцы, но старейшие — дружить с ними необходимо любой ценой. Авторитета у них, как волосни на макушке Дубль-Нара — их поддержка стоила поддержки всего местного народа.
— Ты к чему клонишь? — недоверчиво сощурилась Наруга.
— Известно к чему, — едко ответствовал Вазул. — На семье мир держится. На роде-племени, что из тех семей состоит. А в роду все заедино держатся. Все единым умом живут, да единым духом выживают.
— А какое отношение я имею к вашему роду-племени? — язвительно осведомилась Наруга. — Я вам более чужая, чем Джаред
— Не-е, девка, — многозначительно протянул дед Вазул. — Ты Танолева рода. Стало быть, наша. Нашего рода. А в роду-то оно…
— Ты, Васька, кончай-ка трепаться, — недовольно проворчал дед Михайла, тревожно косясь на молодую хозяйку. — Ишь, понесло тебя не в те ворота. Не морочь девке голову.
— Вы хотите сказать, что реально пришли меня сватать? — попыталась удержаться и не заржать Наруга.
Они конечно, придурки те ещё. Но обижать стариков не хотелось — не заслуживали они такого от соплячки.
— Хорош, сказал! — долбанул кулаком по столу дед Михайла. — Ишь, вцепилась. Угомонись!
— Ну, хорош, так хорош, — отступила госпожа Таноль. — Будем говорить серьёзно. Ну? Вижу ведь, что на языке что-то вертится так, что бороды искрят. Выкладывайте.
Посуровевшие деды переглянулись, потолкались взглядами, и опять вышло держать речь Вазулу.
— В общем, так, девка. Ты как хошь, но дай нам хозяина, — нравоучительно задрал он палец. — На Гетбера мы, понятно, не намекаем. Из него хозяин, как с твоего мандарина пудель. Однако ж, не дело, если он порвёт кого-то… М-да, — решил не углубляться в опасную тему ревности старик. — И никто тебе своего парня в мужья не отдаст, чтоб, значит, натурально мужем был. Нам свары меж собой не нужны. Короче, шли мы к тебе сказать, что на Джареда общество согласно.