— Ты что несёшь, старый пень? Вы зачем меня сюда притащили? — обалдев, потребовал объяснений управляющий.
— Не суйся, — поморщился Михайла.
— Не твоего ума дело, — поддержал его Назар. — Ты ж видишь, к чему всё идет? Если мы станем её делить, перессоримся все к лешему. У каждого его парни самые лучшие — клейма негде ставить. А ты у нас ничейный. Сам по себе молодец. Да в придачу холостой. Да всем показал, что хозяин из тебя — лучше не надо. За общество болеешь, но в склоки не суёшься. Ни в чьи интересы компаньоном или собутыльником не входишь. Ко всем ровно дышишь. А нам такой вот и надобен: ничей и для всех.
— Джаред, ты на мне женишься? — деловито поинтересовалась Наруга, оборвав оду жениху, которого обманом притащили свататься.
— Не смешно! — холодно огрызнулся тот.
— А что? Давай уважим общество. Сбежимся-разбежимся. Разделим имущество. Тебе этот Вавилон, а мне вся остальная планета. При таком раскладе твоя мужская гордость нисколько не пострадает. Не станет тебя грызть, что ты — такой достойный — женился на деньгах. А потом обобрал бедную девушку. Тебе-то по сравнению со мной достанутся крохи.
— Закудахтала, — проворчал Михайла.
— А может, мне усыновить Джареда? — продолжила изгаляться Наруга. — Тоже вполне законный способ избежать выборов на вакантное место помещика. Отец его любил. Мне об этом уже нажужжали. Жаль, усыновить не успел. Зато станет ему дедом.
— Вот же дура стоеросовая, — пригорюнился дед Вазул. — Ну, как с такой о деле говорить?
— Другие говорили, и ничего, — поделилась Наруга. — Даже договариваться умудрялись. И вам придётся. Я теперь оборотень, мне законы не писаны! Слышь, Михайла? Давай, отец, опровергай. Не валяйся мне тут на столе дохлой рыбиной.
— Ну, не писаны, — недовольно проворчал старик.
— Видишь, как здорово всё складывается? — улеглась пузом на стол и ласково прошипела ему в лицо Наруга: — У вас будет нормальный хозяин. А у меня муж. И даже не мечтайте, что это будет один и тот же человек. Я, может, Гетбера всю жизнь ждала!
— Ну, ты это, девка, остынь, — насупился Вазул. — Ишь, понесло тебя. Ты думай, чего говоришь.
— А я всегда думаю. Хоть с виду и не скажешь. Я с вами честна: и зубы свои, и пределы бесстыдства своего показала. А вы мне Джареда в мужья подсовываете! Пожалели бы мужика-то. Вам ведь и впрямь не найти второго такого умника. Эй, умник!
— Мне надоело твоё нарочитое хамство, — холодно оповестил тот. — Френк рассказывал, что твоя матушка была весьма достойной и образованной женщиной. А тебя у неё не от груди оторвали. Говорила ж ты до шестнадцати лет по-человечески, вот и теперь изволь.
Наруга хохотала до надрывного треска в животе. До боли в печёнках. Слёзы текли градом, в подвздошине ныло, а она всё никак не могла остановиться. Старики, чтоб не терять время, выставили на стол чарочки да бутылёк косорыловки. Расстелили платок и вывалили на него закуску. Они знали, куда шли. Так что всё своё притащили с собой и дождались, наконец-то, случая употребить. Но не были уверены, что дочь подхватит традиции покойного отца — баба в собутыльниках редко бывает удобна. И почти всегда невыносима.
— За нового хозяина! — икая, произнесла тост госпожа Таноль и первой опустила в себя это ужасное пойло.
— Не смешно, — покривился Джаред, прежде чем последовал за ней.
Ракна обладала множеством достоинств, но лучше всего умела с толком подслушивать. Точно уловила: и то, что подруга смертельно устала от дурацкого разговора, и что она приняла решение. И что пора всю эту тугомотину превращать в качественную пьянку. Старики глазом не успели моргнуть, как на столе уже высились две нормальные бутыли, и теснились блюда с настоящей закуской. Гранка втиснулась между Михайлой и Вазулом, зычно отвешивая им комплименты. Напротив Ракна жеманилась перед расплывшимся дедом Назаром, от души соглашаясь, что такой красавице, как она, боле к лицу сладкое салихское вино. А Бинка сердобольно валила в миску Наруги самые жирные куски мяса для поправки здоровья.
Утром она сидела за столом напротив вожака и беспрестанно хмыкала, припоминая ночную пьянку. У оборотня не жизнь, а малина. Помимо прочих благ, он может наливаться несколько часов, но так и не уклюкается в драбадан. И башка утром не взрывается, и людей уважила. Правда, немного утомил пьяный гомон, но это уже мелочи. Главное, она сбагрила с рук своё хозяйство и теперь свободна, как ветер.
Отправляя в себя тонны не прожаренного мяса, Нутбер поглядывал на неё с самым загадочным видом — явно чем-то заранее упивался. Видать, какой-то пакостью, что вот-вот преподнесёт и станет с наслаждением смаковать. Наруга попыталась испортить ему настроение:
— Майор, давно хотела спросить: сколько человек знает технологию обращения людей в берров?
— Никто, — спокойно опроверг он назревающее обвинение в разбазаривании клановой тайны.
— Ты хочешь сказать, что вы ни разу не пытались увеличить стаю опробованным путём?
— Пытались, — охотно признался Нутбер, разглядывая её чуть ли не с научным интересом. — Четыре раза.
— Не вышло? — моментально позабыла Наруга о мстительных намерениях.
— Нет.
— Их не стали жрать, или они не воскресли?
— Не воскресли. Мне понятно, почему тебя это интересует. Но почему именно сейчас?
— Да у меня для тебя имеется неприятная новость. О той звезде нашего борделя, что к тебе благоволит. Если не врёшь, конечно. Так вот эта цыпочка попыталась подлизаться к Юльке и узнать у неё технологию обращения в берра. Мол, как так получилось? И всё в таком же духе. Что интересно, Ракна считает, что она слишком хороша для шлюхи, попавшей под карающую руку закона. Больно уж вылизана. Просто конфетка, а не проститутка.
— Добавь к этому: расчётлива, как торговец, — с вовсе уж бессовестным спокойствием заявил Нутбер.
Майор разведки явно издевался над потугами бандитки попробовать себя в роли детектива.
— Свинья, — вздохнула она.
— Ещё нет, — добродушно хмыкнул он. — Но сейчас буду. Гет, ты не собираешься переселиться в дом Танолей?
— Зачем? — не удивился, а просто уточнил тот.
— Как хозяин поместья.
Наруга отчётливо различила еле заметную иронию в тоне вожака и забеспокоилась:
— Это бред или провокация?
— Ни то, ни другое. Совет поселения решил, что кроме тебя хозяином может быть только твой муж, — саркастически поздравил он молодожёнов.
— Зачем им берр? — недовольно прогудел Гет.
— Хозяин из тебя не выйдет, — согласился майор. — Но с тобой никто не осмелится состязаться за этот приз. К тому же народ решил, что это сильней привяжет нас к общине.
— А может, ты просто пугаешь? — взмолилась Наруга. — Мы же всю ночь с ними пили. Они согласились на Джареда.
— Ты слишком рано покинула ваш праздник, — как-то даже грустно усмехнулся Нутбер. — Твой ушлый управляющий их переубедил. Припугнул проблемами, что могут возникнуть в будущем с наследством.
— Хочешь, теперь я его припугну, — предложил Гет растерявшейся любимой.
— Что-то вас куда-то не туда понесло, — категорично заявил Бробер, ковыряясь в зубах. — Вроде в котловину собирались, как дела переделаем. Укреплять породу. Акери!
Зеленушка подпрыгнула от неожиданности и уставилась на старого баловника стеклянным взглядом. Сидящий рядом с ней Риг зыркнул исподлобья на наставника и обнял опешившую подругу.
— Когда экспериментировать пойдёте? — проигнорировав его недовольство, почти по слогам повторил Бробер. — Что там тебе твои деревья нашептали?
— Надо идти, — кивнула Акери и ожила: — Теперь можно?
— Подходящее время может уйти далеко вперёд, — внезапно припомнилась Наруге одна из её невнятных угроз.
— Ещё одна, — пробормотал Гуго, не переставая жевать. — У них это что, заразно?
— Ещё как, — ласково подтвердила Наруга. — Но тебе-то нечего опасаться. Тебе близость с сумасшедшими не грозит.
— Стерва, — буркнул Гуго и демонстративно отвернулся.