Брэлинн чирикнула.
Ладно, двое и их кошка.
— Ты постаралась, малышка, — тихо сказал я.
— И ты был неплох. Мы сможем это сделать. Мы делаем это. Мы одолеем Серого. Я это знаю.
Она сказала это, но что — то поползло по моей коже, и я стиснул зубы. Я знал это ощущение. Я чувствовал его каждый день с проклятием.
Что — то тянуло меня, и глаза Лирики расширились.
Тени спустились на границы лагеря. Народ кричал, их голоса обрывались, когда тени окутывали их. А потом тьма пронеслась мимо, оставляя их целыми, но потрясенными. Я заслонил собой Лирику, но я был недостаточно быстрым.
Лирика потянулась ко мне, и я повернулся, пытаясь удержать ее.
Мы словно были в вакууме, словно что — то подавляло звук, делая все путающим, пульсирующим в моих ушах.
Слишком много времени уходило, чтобы двигать телом, говорить или что — то делать.
Я словно был на полшага позади, пытался понять происходящее.
Я смог схватить Лирику, Брэлинн оказалась между нас. Они обе открыли глаза, рты были широко раскрыты. Кровь полилась из глаз Лирики, рта и ушей, и я слышал ее крик в своей голове. Но я знал, что она не издавала ни звука.
Я пытался удержать ее, остановить то, что происходило. Но было слишком поздно. Я держал воздух, а Лирика и Брэлинн пропали.
И мир погрузился в тишину.
КОНЕЦ