Он был бестелесным голосом в плаще.
Я знал силу внутри. Я помнил истории, хоть и не знал, были ли они правдой.
Из тьмы вокруг меня, того, что я был тут, казалось, что все, что я слышал в детстве, даже сказки и страшилки из моего прошлого, были лишь намеком на то, кем он был.
— Ты — Серый, — я пытался сохранять голос сильным, хоть не ощущал себя таким.
— Да. То, что ты слышал обо мне, хорошо. Хотя наша встреча давно должна была состояться. Теперь ты хотя бы запомнишь это. Ты же не помнил времена с Лором рядом со мной? Не важно. Это не тревожит.
Мои глаза расширились.
— О чем ты? Где мы? Тебе нужно отпустить меня. Я — король Обскурита. Народ будет меня искать.
— Я знаю, кто ты, Истон. Сын Камэо и Зика. Внук Певца, всех королей и королев Обскурита. Я многое знаю о тебе. Но они не найдут тебя тут. Никто не помнит о Теневом мире. И, может, они виноваты, может, я так желаю. Ты слышал обо мне. Да, я — Серый. И в этот раз мы поговорим лицом к лицу. Ты вспомнишь меня. Потому что события в твоем мире пришли к тому моменту, когда я могу забрать тебя сюда. К себе. Жрица Духа жива, значит, пришло время новой фазы.
Я попытался сделать шаг вперед, но тени вокруг меня обвили мои запястья и лодыжки, словно цепи удерживали меня на месте.
— Не смей вредить Лирике, — процедил я, тоска и боль наполнили меня, хоть эмоции были притуплены, проклятие старалось овладеть мною.
— Я слышу любовь в твоем голосе? — спросил Серый, почти смеясь. Я слышал улыбку, но не видел ее.
— Не смей ее трогать.
— Нет, это не может быть любовь, — сам ответил Серый, игнорируя меня. — Потому что ты не можешь любить. Ты не сможешь любить родственную душу или быть с ней. Я в этом давно убедился.
Я застыл, моргая.
— Нет, это был не ты, — я сглотнул, язык стал тяжелым. Это не мог быть Серым. Я не мог быть для него таким важным, чтобы он это сделал. Я знал только одно о Сером. Это был миф. И его внимание означало смерть. — Это Лор наложил на меня проклятие, когда я был младше. Лор, рыцарь моей матери. Он мертв.
— И проклятие не снялось? Странно, да? Проклятие должно было пропасть с его смертью.
Я так думал, но я ошибся. Это был Лор. Он пытался мучить меня, когда я был маленьким. Он многое делал со мной под прикрытием тренировки.
Я не знал, что он меня проклял, до его смерти, когда он кристаллом портил наше королевство. Он убил мою мать и многих других.
Лор был помощником моей мамы. Он убил моего отца. Но я тогда этого не знал. Никто не знал глубин его жестокости, порочности и силы. И все же… Серый всегда был хуже в моем понимании, даже если он был легендой.
Лор хотел власти, и он кристаллом исказил наше королевство, забирал магию у народа. Это убило некоторых, из других сделало дейнов — созданий без магии, которые не были людьми и не могли быть магами.
Лор был мертв. Убит Лирикой, когда она спаслась от смертельного удара.
Я должен был смочь исцелить ее рану. Я нахмурился, глядя на свой шрам.
Я помнил, что кровь текла из того же места, что и у Лирики. Я думал, что по мне попал обломок, или меня задел меч. Нет. Я истекал кровью, потому что Лирика была ранена смертельно. В то же место.
Говорили, что у родственных душ смертельная рана проявлялась на другом, и что только они вдвоем могли исцелить друг друга.
Тот, кто не пострадал изначально, не умрет, его рана будет не такой глубокой, но пострадавший мог быть спасен только родственной душой.
Шок пронзил меня, я сжал кулаки, борясь внутри себя.
— Ах, вижу, ты понял то, что должен был давно осознать. Да, Лирика — твоя родственная душа, но она никогда не будет твоей на самом деле. Проклятие не позволит этого. Ты не сможешь признать ее, желать ее или любить ее. Она смогла спасти себя из — за того, кто она. Ты ей не нужен. И не был нужен. И не будешь. Вы вдвоем не будете. Это не случится.
Я бился в оковах, пытался отогнать мысли, которые ранили и не могли сбыться. Я пытался думать только о свободе.
Я не мог. Я ничего не мог сделать.
— Почему? — выдавил я, хватаясь хоть за что — то.
Он проигнорировал мой вопрос.
— Лор пообещал тебя мне, — продолжил Серый. — Да, он был из моих. Он стал слишком жадным. Так что он заслужил того, что получил. Он был слабым. Я — нет. Он был моим третьим, а теперь им будешь ты.
— Я никогда не буду твоим, — я не мог. Как Лирика не могла быть моей. Я не знал, почему в этот миг ко мне пришла эта мысль, но все было связано в границах моего разума. Я не мог ее любить, не смогу ее полюбить, но я сделаю все для нее. И не только из — за того, что она была Жрицей Духа.