Сумасшедшая пластинка кружится,
кажется,
что к Дону сквозь туман
в этот час выходит в черном Жужица:
— Висонтлааташра, капитан!
Мы над скорбью женщины не охали,
не вздыхали лживым
холодком,
спусковыми у виска не грохали,
в двери не стучали кулаком.
Мы ей отвечали состраданием,
мы щадили ту слезу в глазах,
что зовется вдовьим заклинанием
на кровавых всех материках.
1945
Сергей Орлов
«Вот человек — он искалечен…»
Вот человек — он искалечен,
В рубцах лицо. Но ты гляди
И взгляд испуганно при встрече
С его лица не отводи.
Он шел к победе, задыхаясь,
Не думал о себе в пути,
Чтобы она была такая:
Взглянуть — и глаз не отвести!
1945
Павел Шубин
Солдат
Зеленой ракетой
Мы начали ту
Атаку
На дьявольскую высоту.
Над сумрачной Лицей
Огонь закипел,
И ты распрямиться
Не смог, не успел.
Но взглядом неробким
Следил, неживой,
Как бился на сопке
Отряд штурмовой.
Как трижды катились
С вершины кривой,
Как трижды сходились
Опять в штыковой:
Удар
и прыжок —
На вершок,
на аршины,
И рваный флажок
Заалел над вершиной.
В гранитной могиле,
Сухой и крутой,
Тебя мы зарыли
Под той высотой.
На той высоте
До небес взнесена
Во всей красоте
Вековая сосна.
Ей жить — охранять
Твой неначатый бой,
Иголки ронять,
Горевать над тобой.
А мне не избыть,
Не забыть до конца
Твою
неубитую
Ярость бойца.
В окопе холодном,
Безмолвный уже,
Ты все на исходном
Лежишь рубеже.
И, сжатый в пружину,
Мгновенья,
Года
Готов — на вершину,
В атаку, туда.
Где в пламя рассвета,
Легка и грустна,
Зеленой ракетой
Взлетает сосна.
1945
Александр Твардовский
«Я знаю, никакой моей вины…»
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны
И что они — кто старше, кто моложе —
Остались там. И не о том же речь,
Что я их мог и не сумел сберечь.
Речь не о том. Но все же, все же, все же…
1966
