Когда последние движения стихли, и Алекс улёгся в обнимку с Алиной на диван, он вновь поймал её взгляд, и её глаза сказали ему тоже, что и её тело – что она чувствует к нему то же, что и он к ней, просто почему-то не может об этом сказать.
– Я люблю тебя, – вновь прошептал Алекс, касаясь губами её щеки, и прижимая её к своей груди. – И только попробуй сказать в ответ какую-нибудь ехидную ерунду – накажу.
– Но ты же понимаешь, что я сейчас не могу ответить тебе тем же? – Алина виновато прикусила губу и опустила взгляд.
– Пока не можешь. Но мы никуда не торопимся, – Алекс приподнял её подбородок, и вновь взглянул в её большие тёмные глаза. – Ты обязательно скажешь мне это. Я знаю. Просто не сегодня.
За окном зеленели деревья, пели птицы, и настроение у Алекса несмотря на то, что Алина не ответила взаимностью, было прекрасным. Сходив в душ, и собрав раскиданную вокруг дивана одежду, однокурсники оделись, и вновь принялись за учёбу.
Голова Алины лежала на плече Алекса, его рука обнимал его за талию, и эта тихая спокойная близость нравилась Алексу не меньше, чем жаркий секс. Впрочем, читая конспект, Алекс периодически ловил на себе насмешливый Алинин взгляд, и вновь и вновь погружался в приятные воспоминания о том, что между ними произошло.
Алина уехала домой до прихода родителей Алекса, так что весёлую маму и мрачного недовольного отца Алексу пришлось встречать в одиночку.
– Добрый вечер, – сухо кивнул отец, и Алекс не придумал ничего лучше, как быстренько собрать конспекты и слинять в свою комнату.
Водрузив кипу тетрадей на компьютерный стол, Алекс сел в крутящееся кресло, и залез в телефон. Давно ничего не писал для своего канала «Записки провинциального гомосека», а ведь столько всего в последнее время произошло, в пору уже канал переименовывать.
Интересно, как подписчики отреагируют на то, что у Алекса появилась девушка? Когда он рассказал о своём каминг-ауте, они его поддержали, но вот поддержат ли, узнав, что он оказался не геем? Вдруг возмутятся, что он столько времени их обманывал?
Задумчиво почёсывая голову, Алекс начал с трудом подбирать слова для своего поста. И чем больше он писал, тем легче становилось у него на душе, как будто он сбрасывал с себя тяжкую ношу, которую ему почему-то нужно было на себе носить. Напечатав последнее слово, Алекс перечитал пост, и без раздумий опубликовал на своём канале. Всё. Теперь он официально не гей, а бисексуал.
«Здорово, что ты решил до конца разобраться в себе», – написал Алексу подписчик с ником «Не твоя прелесть».
«В нашем полку прибыло», – порадовался подписчик с ником «Бишечка».
Алекс облегчённо вздохнул – подписчики его поддержали. И, в прекрасном настроении продолжил подготовку к экзаменам.
18. Последний экзамен
Сессия не стала для Алекса и Алины чем-то тяжёлым и неподъёмным, как одни из лучших студентов своей группы все экзамены они сдавали на «отлично». Некоторые предметы даже сдавать не пришлось – преподы поставили оценку «автоматом» за активность на парах. Сессия подходила к концу, впереди маячили летние каникулы, которые Алекс и Алина планировали провести вместе.
– Поехали на море, – предлагал Алекс. – Чего в этом душном пыльном городе сидеть!
– Что, настолько богатенький? – ехидно интересовалась Алина. – Я вот работаю, но у меня нет денег на море. А у тебя откуда? Собираешься ограбить родителей, транжира?
– Ну почему сразу «ограбить»? Мама с удовольствием даст мне денег на отдых, – отвечал Алекс. – Давай, поехали, Сочи это не так уж и дорого!
– Обязательно подумаю над твоим предложением, – отвечала Алина, и вновь залезала в телефон – выкладывать посты своим клиентам.
Экзамен по английскому Алекс ждал не только без страха, но даже с нетерпением – когда ещё в провинции придётся похвастаться знанием иностранного языка!
Ещё сам Набоков признавал, что тот «дивный русский язык», о котором так много болтают, попросту не существует, и что язык этот русский – всего лишь зелен, тогда как английский – зрел, «как лопающаяся по швам смоква». «Как лопающаяся по швам смоква». Сколько же вкуса в одной метафоре!
Но особенно Алексу нравилось сравнение Набоковым русского языка с «гениальным, но ещё недостаточно образованным, а иногда довольно безвкусным юношей», а английского – с «маститым гением, сочетающим в себе запасы пёстрого знания с полной свободой духа».
И на последнем экзамене, экзамене по английскому языку, Алекс планировал показать экзаменационной комиссии и пёстрое знание, и свободу духа, благо, знания Алекса вполне это ему позволяли.
Аккуратно отутюженные брюки, ослепительно белая рубашка, почти настолько же ослепительная улыбка – мельком взглянув в зеркало на первом этаже универа, Алекс остался вполне доволен собой. Почувствовав какую-то неведомую доселе лёгкость, Алекс скорее взлетел, нежели поднялся на третий этаж, где находилась экзаменационная аудитория.
«Интересно, Алина уже пришла?» – подумал он, и почти сразу же увидел её яркую толстовку в толпе резво топающих навстречу однокурсников.
– Привет, бэбик, – Алина помахала тетрадкой. – А экзамен на втором этаже будет. Зря бежал.
– С чего это ты взяла, что я бежал? – Алекс взъерошил сверкающие под падающими из окна утренними лучами Алинины волосы. – Я шёл чинно и степенно!
– Ну-ну, – Алина увернулась, шлёпнув Алекса по руке тетрадкой, и в два прыжка очутилась у лестницы: «Догоняй!»
– Ты чего творишь, разве тебе можно бегать по лестнице? – крикнул ей вдогонку Алекс, и под хихиканье кого-то из Лилиных подруг «А-алекс, неужели ты скоро станешь папочкой» помчался вниз по каменным ступенькам.
– Конечно можно, я что, больная какая-то, – рассмеялась Алина, насмешливо оглянувшись на Алекса, и, не глядя, прыгнула через две ступеньки.
Чертыхнулась, схватилась за спину – по-видимому, приземление оказалось не совсем удачным.
– Ты чего творишь, не хватало ещё чтобы ты с лестницы грохнулась! – нагнавший Алину Алекс схватил её за плечи.
– Ай, больно, отпусти! – возмутилась Алина.
И продолжила спуск по лестнице, но уже медленно и осторожно.
– Ну извини, я же не специально. Просто испугался за тебя, – сказал вслух Алекс, а про себя подумал насмешливо: «Алекс, Алекс, что это с тобой? За Андрюшку ты так не переживал».
– Готов? – примирительно спросила Алина, усевшись на лавочку напротив экзаменационной аудитории, и сама же ответила, – ну да, тебе-то незачем к английскому готовиться.
Однокурсники столпились возле аудитории, и Алекс, боясь, как бы не заняли его место в первой пятёрке, покинул Алину и влился в их чёрно-белую шушукающуюся массу, стараясь поближе подобраться к двери с табличкой «Экзамен». Вокруг Алекса предпринимались тщетные попытки за несколько минут выучить то, что не выучили за год, писались шпаргалки, а он лишь снисходительно улыбался. И изредка отвечал на вопросы по типу: «А как будет по-английски» …
До экзамена оставалось минут десять.
Вдруг Алекс почувствовал, как что-то изменилось. В его ещё пару секунд назад безоблачном настроении, в падающих из окон тёплых июньских лучах, в самом воздухе длинного университетского коридора. Алекса посетило знакомое ощущение, уже испытанное когда-то в детстве.
В тот день мама взяла его в гости к своей подруге, в доме которой стояло пианино. Оно было такое чёрное, гладкое, отражающее мебель, потолок, стены, удивлённые глаза Алекса. Пока мама болтала с подругой, Алекс поднял показавшуюся на тот момент невероятно тяжёлой крышку инструмента, и робко нажал на одну из белых клавиш. Потом на чёрную. Хотя ранее Алекс никогда не пробовал играть на пианино, его посетило чувство, что что-то не так с этими звуками, что они как будто больны или устали.