– Для довершения картины тебе нужно уронить скупую слезу, – хмыкнула Алина. – Я тоже заплачу, мы обнимемся, и ты скажешь, что мы будем вместе навсегда.
– Было бы неплохо.
Демонстративно не глядя на в Алинину сторону, медсестра вышла из палаты, захлопнув дверь чуть сильнее, чем следовало. Алекс собрал осколки, бросил в стоящее в углу палаты мусорное ведро. Сел на стул, вытащил из кармана айфон и, не обращая внимания на ехидство Алины, стал просматривать новые посты каналов, на которые был подписан. Одно из названий сразу привлекло внимание – «Прогулки с геем. Записки очевидца». Да это же канал Алины! Пробежав по диагонали материал, Алекс уловил нечто знакомое.
«…Быстро смекнув, что искать себе пару в школе глупо и опасно, смышлёный школьник зарегистрировался на сайте гей-знакомств, и уже через несколько дней в безлюдном осеннем парке состоялось его соитие с каким-то опытным двадцатитрёхлетним. Школьнику понравилось, и соития с разными симпатичными парнями цвета неба стали происходить регулярно».
«…ещё в детстве, глядя западные и американские фильмы, будущий гей знал, что жизнь должна быть именно такой – яркой, насыщенной, свободной от заскорузлого ханжества и бабушкиных предрассудков. Преклоняясь перед режиссёрскими работами Романа Полански, Михаэля Ханеке и Ларса фон Триера, молодой гей сожалел, что его страна не в состоянии дать миру хотя бы нечто отдалённо напоминающее гений этих великих режиссёров».
«…глядя на аппетитные попки проходящих мимо парнишек, молодой гей чувствовал приятное возбуждение и лёгкое сожаление о том, что скорее всего, эти попки принадлежат грубым ограниченным натуралам. Которые даже представить боятся себя в крепких мужских объятьях».
Всё это было о нём, об Алексе. По кусочкам собрано из того, что он в разное время рассказывал Алине.
– Алин, что это за хрень? – возмущённо привстал с кровати Алекс.
–Тебе не нравится? – приподняла бровки Алина. – По-моему, я неплохо написала.
– К чему тут это вообще? Кто тебе давал право писать о моей частной жизни?
– Ну А-алекс, сам подумай, у тебя же такой типаж, я не могла его не использовать. К тому же, все отношения должны приносить какую-то выгоду. Начав отношения с тобой, я подумала, что смогу рассказать о тебе моим подписчикам.
– То есть, всё это время ты мной просто пользовалась?
– Фи, как грубо. Ну конечно же. Все мы друг другом пользуемся, и это совершенно нормально. Ты ведь тоже меня использовал – не верю, что, рассказывая мне о своих потрахульках с парнями, ты не получал морального удовлетворения.
– Дело совсем не в парнях, – Алекс сел на стул возле Алининой постели. – Мне нравишься ты.
– Надеюсь, тебе это только кажется.
– Не кажется. Вдруг мы и правда могли бы быть вместе? Жить вместе? Вместе состариться?
– В другой жизни, бэбик. В которой я смогу ходить, бегать, танцевать и трахаться с хорошенькими мальчиками. – Алексу показалось, что в невесёлых Алининых глазах блеснули слёзы. – Давно, кстати, хотела уже тебя послать. Всё, иди отсюда.
– Дура психованная! – пинком раскрыв дверь, Алекс выбежал из палаты.
Слетел на первый этаж, хлопнул дверью больницы, и, наконец, оказался на улице. Впереди маячила знакомая компания. Радостно визжали девки с яркими волосами, мальчик с школьным портфелем ловил мальчика без портфеля, кто-то успел наступить Алексу на ногу, когда он предпринял попытку обогнать эту дикую орду. Аура первобытного незамысловатого веселья царила вокруг. Алекс представил, что и Алина здесь, среди этих парней и девчонок – визжит, бегает, радуется жизни.
– А может, поменяетесь? – саркастично хмыкнул Алекс, глядя, как белобрысая девчонка тащит на закорках патлатого парня.
– Это Россия, чувак – весело крикнула девчонка, и шумная компания скрылась за поворотом.
Сидя в ненавистном, душном пазике, Алекс представлял, как в большой чёрный ящик заколачивает чувства к девчонке, достаточно сильной, чтобы послать его к чёрту, но не настолько, чтобы принять сочувствие и заботу.
Вернулся намного раньше обычного – солнце ещё даже не начинало свой путь за горизонт, продолжая накалять крыши, асфальт, припаркованные неподалёку машины соседей Алекса.
Не раздеваясь, встал под холодный душ, запрокинул голову, ловя губами ломящие зубы струи. Стоял, не думая не о чём, ничего не чувствуя, стараясь заменить боль утраты ощущением физического дискомфорта от липнущей к телу мокрой одежды и холода, от которого немели пальцы ног.
Слипшиеся сосульками волосы падали на глаза, потемневшие джинсы отяжелели, отвис карман, в который Алекс обычно клал айфон. Плохо гнущимися пальцами Алекс расстегнул пуговицу, нащупал наверняка уже вышедший из строя от соприкосновения с водой аппарат, бросил под ноги, туда, где прощально булькая, уходила из ванны в трубу вода. Придется у бати денег на новый просить.
– Интересно, паралич наступает сразу, или как от холода – сначала пальцы, потом холод поднимается выше, выше, обездвиживая всю конечность? – подумал Алекс, и вместе с водопроводной водой на него хлынуло отчаяние, которое холод уже был не в силах перебить.
– Какая же ты дура, – беззвучно прошептал Алекс, и прижался лбом к покрытой голубым кафелем стене.
Эпилог
На днюшку к Саше Алекс так и не сходил, попросту забыв о ней.
Собственный девятнадцатый день рождения встречал в полном одиночестве. Родителям сказал, что пригласит одногруппников, и они предусмотрительно уехали с ночёвкой к друзьям. Несмотря на свалившуюся на их головы радостную весть об ориентации сына, они продолжали сохранять видимость благополучной семьи – всё так же выдавали деньги на мелкие расходы и кидали на баланс. Новый айфон купили взамен погибшего в душе старого.
В этот славный июльский денёк Алекс купил две пузатенькие бутылки текилы, любимого напитка Алины, и продолговато-удлинённый лимон. Включил подборку депрессивной музыки и начал праздновать.
Открыл страничку Алины «Вконтакте», налил текилу в небольшую узкую рюмку с массивным дном, нарезал лимон, поудобнее уселся на мягком крутящемся кресле. В очередной раз прочитал в ответ на попытку написать Алине сообщение, что пользователь ограничил список контактов, которые могут с ним связаться.
Просмотрел старые Алинины новости, маленькими глотками вливая в себя жгучую мексиканскую дрянь. Парочка постов об открытии выставок, на которые она не попадёт, пост об улице, на которой наконец-то сделали дорогу, по которой она никогда не пройдёт. Подборки музыки, работ Матисса, Сарьяна, Кандинского. Фильмы Тарковского и Ларса фон Триера.
Закусывая кислым, снимающим эмаль с зубов лимоном, открыл Алинины фотографии. Алина на паре. Губы чуть полуоткрыты, как будто собралась что- то сказать, на щеке след шариковой ручки. Алина на лавочке в сквере. Смеётся, закрыв лицо тетрадкой, видны только концы чёрных волос, кисти рук, клетчатая рубашка. Алина с младшим братом. Алина с Алексом. Она так и не удалила их общие фотографии.
Налил новую рюмку, неловко облил белую футболку. Заглотнул без удовольствия, закусил кислятиной.
Когда несколько альбомов с фотографиями, история переписки и целая стена записей исчерпают себя, можно будет пересмотреть столь дорогой сердцу Алекса фильм о любви французских поэтов Поля Верлена и Артюра Рембо.
«Боже, ты меня ранил любовью,
Рана открыта еще,
Боже, ты меня ранил любовью» – крутятся в голове строки из Верлена.
Вернувшиеся на следующий день родители похвалили Алекса за чистоту, велели подстричь газон и оставили в покое. Не меньше недели Алекс занимался тем, что тихонько напивался, читал Бродского, резался в игрушку и представлял, что его никогда не было, а все эти странные мысли и тело – лишь результат небольшой ошибки, которая скоро будет исправлена.