Он думал, что она всего лишь ребенок, считал, что она не сможет понять серьезных вещей. Аманда медленно отодвинулась от Кайовы. Боль от прикосновения другого человека была… ужасной. Каждый нерв в ее теле кричал в агонии, а ведь тот человек всего лишь хотел ей помочь.
Расхаживая по гостиной, Аманда потирала плечи руками, пытаясь сконцентрироваться на дыхании, на информации, которую она уловила из беседы. Она не дурочка и не ребенок. Она поняла все, что сказали мужчины. И она слышала много. Слишком много.
— Я не хотела называть тебя животным после… — она махнула рукой и повернулась к нему лицом. — Я была потрясена.
— Да, так и есть. — Кайова передернул широкими плечами, словно отказываясь принимать извинения. — Я наблюдал за вами некоторое время, мисс Мэрион. Несколько недель, если точно. И у меня сложилось впечатление, что ты редко говоришь то, что не думаешь.
— То есть, ты понаблюдал за мной и решил, что можешь делать обо мне выводы? — спросила она с любопытством, пытаясь так отвлечься от злости, вызванной его высокомерием.
— Ну, о большинстве вещей могу, — он резко кивнул и двинулся мимо нее на кухню. — Я приготовлю завтрак, потом можно поспать. Мы проведем здесь некоторое время, так что я предполагаю, что к нам скоро набегут гости — жена Табера, жена Кэллана, их сестры. Типа гребаная приветственная вечеринка.
Она повернула голову, следя за ним взглядом, когда он вошел в кухню. Между двумя комнатами была только низкая перегородка, и это позволило ей наблюдать без проблем за тем, что он делает. Кайова остался с голым торсом, мышцы так и перекатывались под кожей, пока он вытаскивал продукты из холодильника и выкладывал их на стол.
Она не могла назвать его красивым, хотя он был, безусловно, не таким как другие. Сто девяносто сантиметров роста, мускулистое тело — и ни грамма жира, а ведь она ощупала его со всех сторон.
Густые, черные как смоль волосы упали на его плечи, когда он повернулся к ней, резкие, четко очерченные черты его лица приковали ее взгляд. Кайова просто завораживал ее.
Он же не красавец, сказала себе Аманда. Но острый нос и изогнутые брови над глубокими черными глазами определенно стоили того, чтобы обратить на них внимание. И его губы.
Она не хотела смотреть на его губы. Но посмотрела. Ее рот наполнился слюной при воспоминании о его поцелуях.
— Я слышала, что они говорили, — сказала она. — Слышала о парах.
Кайова продолжал выкладывать продукты, выражение его лица не изменилось.
— Я так и предполагал, — наконец сказал он, взглянув в ее сторону.
— Это не сработает, — сказала она ему. — Мы не можем позволить этому случиться, ты же знаешь, не можем.
Она не могла себе представить, каково это — быть привязанным к этому человеку таким образом. Аманда считала своего брата жестким, но Кайова в сравнении с ним был словно сделан из чистой стали.
— Если ты сможешь выдержать, то смогу и я.
Его голос звучал очень ровно. Она видела его в ярости, слышала, как он раздражается, знала, каков он, когда его наполняет похоть и желание — и все это за те несколько часов, что провела с ним. Аманда чувствовала себя растерянной.
— Кайова… — она нервно облизнула губы. — Я даже не знаю твою фамилию.
— У меня нет фамилии, — он отвернулся от нее, наклонился и вытащил из шкафа тефлоновую сковородку.
— Каждый человек имеет фамилию, — сказала она, качая головой в недоумении. — Как же ты получил номер социального страхования, чтобы устроиться на работу?
— Невинность так освежает, — сказал он.
И, черт возьми, его голос не изменился. Неэмоциональный. Спокойный. Она начинала ценить своего брата все больше и больше.
— Что ты хочешь этим сказать?
Она скрестила руки над грудью, в основном, чтобы скрыть свои снова затвердевшие соски. Он продолжал смотреть на них. Все-таки скрыть их таким образом было не лучшей идеей.
— Я имею в виду, мисс Мэрион, что если вы вращаетесь в правильных кругах, или, если честно, в неправильных кругах, вы можете позволить себе закрывать глаза на целую гребаную кучу вещей. У меня есть десяток фальшивых удостоверений личности, номеров социального страхования и паспортов. Все с незаконно присвоенными фамилиями. Но у меня нет моей собственной фамилии. Семья моей матери отказалась мне ее дать, а отца любому из Пород найти очень тяжело. Поэтому я остался без фамилии.
— Но школа… свидетельство о рождении… — она покачала головой. Это было невозможно.
— Я учил себя сам, почти всему.
Кайова наполнил сковороду беконом, положив мяса столько, что хватило бы им обоим с лихвой.