Грубые бревенчатые стены были обиты панелями из красного дерева, хорошо отшлифованного и окрашенного. Белые панели создавали интересный контраст. В комнате была ванна и раковина, чуть дальше стоял унитаз, а сбоку, у противоположной стены — шкаф для одежды, откуда Кайова вытащил несколько полотенец и мочалку. Он приблизился и положил на раковину рядом с Амандой мешочек с морской солью.
— Я принесу что-нибудь поесть, — продолжил он. — Тогда мы можем немного отдохнуть. А потом решим твои дела.
Выражение его лица было отстраненным. Не холодным, просто безэмоциональным. Она осознала разницу между холодностью и безразличием только сейчас. Ее отец и брат, когда злились или во время политических противостояний были именно холодными. Их лед можно было буквально почувствовать. Но не Кайова. Он был просто бесстрастен. Ни жарко, ни холодно, как будто ему просто все равно.
Аманда присела на небольшой табурет у края ванны и начала расшнуровывать свои сапоги. Стащила их с ног, затем подняла глаза. Кайова все еще был тут.
— Я не животное.
Его голос не изменился, не изменилось и выражение лица. Он сделал заявление, не более того.
Она назвала его животным. Аманда отвела взгляд, сдерживая волнение, растущее в груди, пока он продолжал наблюдать за ней.
— Я не хочу этого, — сказала она, глядя на пол, на темный ковер, постеленный в ванной. — Я не просила тебя делать это со мной.
Даже сейчас лихорадка не покинула ее тело. Она могла снова вспыхнуть, легко. Ее кожа была чувствительной, соски сильно набухли и стали темно-красными, хотя обычно были розовыми. Ее груди ныли, до сих пор ощущая на себе прикосновение его губ, его поцелуи.
Ее рот наполнился слюной.
— Не всегда мы получаем то, чего хотим, — сказал он.
Никаких эмоций. Господи, как же она это ненавидела. Только сейчас Аманда начала понимать, насколько ледяная вежливость отца и брата лучше вот этой безэмоциональности. По крайней мере, она знала, что в их холодности скрывается чувство. Здесь не было чувства.
Аманда потянулась к резинке в верхней части чулок. Они были порваны в нескольких местах и пришли в негодность. Она не стала осторожничать, просто стянула их с себя, сделав вид, что ей безразличны его слова.
— Я попрошу, чтобы тебе дали какую-нибудь одежду.
Он повернулся к ней спиной, словно говорил вообще о каких-то мелочах.
— Не торопись.
Не торопись. Как будто у нее было, куда торопиться.
Ее отец волнуется? Конечно, он наверняка в курсе, что что-то не так, раз охрана ему не доложила. Насколько она ненавидела их раньше, настолько сейчас была рада тому, что у нее есть охрана.
По крайней мере, он уже знает, что она в беде. Отец и ее брат Александр придут за ней. Если смогут ее отыскать. Она поежилась при этой мысли, прежде чем открыть воду. Отрегулировав температуру, Аманда пустила горячую воду и стала наблюдать, как медленно заполняется ванна.
Все это было сюрреалистично. За день до случившегося она раздумывала об уроках и готовила шоколад и конфеты для детишек. Закон о Породах для нее не был серьезной проблемой. Она не хотела зацикливаться даже на том, что ее отец — Президент. Она была независима, свободна и наслаждалась этим. И что с ней теперь?
Аманда запустила пальцы в волосы и дернула за них. Если она еще не беременна, то наверняка скоро будет. Цикл был в разгаре, и то, как Кайова запер внутри нее свой член, лишало ее надежды на то, что его маленькие друзья промахнутся. Она вздрогнула при мысли.
О Боже, во что, черт возьми, она себя впутала? И почему Волки, Порода, о которой почти никто ничего не знал, оказались так близко к ее дому, чтобы суметь помочь?
Она знала, что происходящее здесь выходит за рамки того, что она способна сейчас понять. Разговоры не очень помогали развеять туман похоти, которые переполнял ее. Желание снова пыталось овладеть ею.
Она покачала головой и забралась в ванну, включив пульсирующие струи на полную мощность. Может, стоило попробовать холодный душ.
***
Кайова молча стоял в дверях кухни, глядя на мужчин, лениво развалившихся на креслах в гостиной. Дэш Синклер и Саймон сидели на креслах у камина, Кейн Тайлер расслабленно откинулся на спинку другого кресла, слева. Справа Кэллан и Табер сидели на диване, и, когда Кайова вошел, встретили его внимательными взглядами.
Они говорили немного. Кайова переоделся и взял одежду для Аманды и положил ее на кровать в спальне, чтобы она увидела. Теперь он стоял, нервничая, перед пятью мужчинами, с возбужденным членом, очень остро осознавая, что голая Аманда все еще отмокает в ванне в соседней комнате.
— Я не буду стоять тут всю ночь, — наконец сказал он, не выдавая своей злости и своих опасений. — Какого хрена происходит?
Дэш вздохнул, качая головой, Саймон же откровенно загоготал.
— Приятель, поверь, за вами так весело наблюдать, — Саймон хмыкнул. — Вы, ребята, такие потешные, когда растеряны.
— Заткнись, Саймон, — Дэш контролировал свой голос, но и в нем проскользнуло веселье. Кайова посмотрел на него, потом оглядел остальных.
— Я не в лучшем настроении, — его улыбка демонстрировала клыки. Он удостоверился в этом. — По сути, я могу убить очень легко прямо сейчас. Ответы, господа.
Дэш наклонился вперед, сцепив пальцы рук, и нахмурил брови.
— Ты пометил ее, — сказал он просто. — Этой уникальной способностью обладают Породы, они так реагируют на свою пару. Разбухает язык, увеличиваются небольшие железы по бокам. Эти железы выделяют гормон, очень мощный афродизиак, который связывает тебя с женщиной, пока а) она не становится беременной, или б) пока овуляция не проходит без зачатия. Процесс может начаться в любое время, и продолжается до тех пор, пока не наступает или одно, или другое. Если овуляция проходит без беременности, лихорадка спаривания немного утихнет. Но совсем она не пройдет никогда. Она твоя. Навсегда.
Кайова оставался совершенно спокоен. Он просто прищурился и задышал глубже.
— Никакого лечения? — спросил он.
— Ничего, — ответил Дэш. — Лихорадка сильнее в одних Породах, слабее в других. Из того что я видел, твоя связь с мисс Мэрион, пожалуй, сильнее всех.
— Что, если я буду это игнорировать?
«О да, — подумал он, — конечно, он мог бы сделать это. Когда ад замерзнет.»
— Невозможно, — сказал Кэллан. — По крайней мере, не в данный момент. Лихорадка причиняет женщине невероятную, почти невыносимую боль. По крайней мере, пока было так. У Дэша, кажется, все было относительно слабо, по крайней мере, так он нам рассказал.
Кайова уставился на мужчин, информация проносилась через его мозг, пока он пытался найти выход.
— Какие-то тесты на женщинах проводились? — спросил он.
— Нет, — Кэллан покачал головой. — Мы пытались, но в течение периода спаривания процессы настолько интенсивны, что женщины просто не могут переносить прикосновения другого мужчины. Табер и я просто зверели, когда кто-то пытался прикоснуться к нашим женщинам. Мужской инстинкт защиты и спаривания в это время слишком силен. И боль слишком интенсивна, даже лекарства не помогают. Гормоны подавляют действие лекарства, и справиться с лихорадкой ничего не помогает. Так что изменить это невозможно.
— И твоя пара как раз в стадии овуляции, Кайова, — сообщил ему Дэш. — Я почувствовал запах, когда ты открыл дверь джипа. Лихорадка в разгаре.
Черт. Черт. Твою сукину мать. Кайове хотелось что-нибудь разнести вдребезги. Черт, ему хотелось убить ублюдков, из-за которых он вляпался в это дерьмо. Его взгляд метнулся к Дэшу. Он мог бы убить его, но черт возьми, ему на самом деле нравился этот сукин сын.
— У нас официально есть три пары Кошек, а также Дэш и Элизабет — первая зарегистрированная пара Волка, — сообщил ему Кэллан. — Если это даст тебе хоть какое-то утешение. Природа мудро выбрала нам пары. Мы любим наших жен, Кайова, и мы бы выбрали их даже без лихорадки спаривания.