— Я что? — она закатила глаза, борясь с возбуждением. Кайова наблюдал за ней с любопытством. — Ты рехнулся. Кто-нибудь говорил тебе, что ты ненормальный?
Он пожал плечами, играя мощными мышцами.
— Кажется, так сказал Саймон в ту ночь, когда я поймал его в своем баре, где работал вышибалой. Он хотел взорвать к черту мой бар. Мне было бы все равно, но тогда эта работа давала мне кусок хлеба.
— Вышибала?
Ее отцу наверняка это бы понравилось. Странно, эти маленькие подробности делали Кайову более реальным, более… человеком.
— Да. Вышибала в прогнившей насквозь забегаловке для подонков «Злющая Лилли», во французском квартале. Ошивались там, в основном, террористы, подонки и мерзавцы. Саймон намеревался взорвать его к чертовой матери. Мне потребовалось несколько минут, чтобы убедить его в том, что он сделал неправильный выбор.
— Саймон — парень, который вел джип?
Аманда пыталась сосредоточиться на его словах. Кайова заглянул в кухню и вернулся со стаканом холодной воды.
— Выпей это. Обезвоживание иногда усиливает жар. И да, Саймон был за рулем джипа.
Аманда выпила воды, но она совсем не помогла остановить жар, который распространился по ее телу.
— А как ты подружился с Кошками? Последние отчеты, которые я читала, ясно давали понять, что Койоты — самая ужасная Порода из существующих.
— Не самая ужасная, самая ненавистная, — он пожал плечами. — Саймон каким-то образом понял, кто я такой. Кажется, у Пород есть какая-то особая родинка на спине. Это генетический маркер или что-то такое. Он дружил с Синклером, и когда все понял, он и Синклер отыскали меня и помогли обрести дом. Я должен поблагодарить его за это. Опять же.
В глазах Кайовы был отблеск веселья. Он почти вызвал у Аманды улыбку, хотя больше всего на свете ей хотелось сейчас его чем-нибудь ударить.
— Кайова, — она нервно облизнула сухие губы, содрогаясь от конвульсий, снова пронзивших ее тело. — Пожалуйста.
Он поставил стакан на кофейный столик позади, прежде чем приблизиться к ней, обдавая жаром.
— Пожалуйста, что, Мэнди? — его шепот коснулся ее кожи в том месте, где была метка. — Что тебе нужно?
— Ты, — желание ослепило ее, лишая способности лгать и притворяться. — Ты мне нужен.
Ни разговор, ни объяснения. Его поцелуй, его прикосновения — и ослепляющее освобождение, которое Аманда могла найти только в его объятьях.
Глава 16
Прежде чем она успела сделать следующий вдох, Кайова поднял ее на руки. Его губы накрыли ее губы, а язык требовательно скользнул в рот, когда он понес ее в спальню. Аманда не помнила, в какой момент оказалась раздетой, но это ее уже не волновало. Все, что имело сейчас значение — это его прикосновения, тепло его тела и лихорадка, горячей лавой струящаяся в ее крови. Его губы не отрывались от нее губ. Аманда чувствовала интригующий, притягательный вкус меда и специй.
Кайова положил ее на кровать и опустился сверху. Он был таким же голым, как и она. Аманда пообещала себе, что в следующий раз обязательно спросит, как это он успел раздеть их обоих так быстро.
— Не торопись, — зарычал он, когда она потерлась об его грудь своими напряженными сосками и застонала от удовольствия.
— Как? — простонала она в ответ. — Это не я влила в тебя дозу гребаного афродизиака. Это все твоя вина.
Он заворчал в ответ на ее слова — истинно мужской нетерпеливый звук, и Аманда едва удержалась от улыбки. Его глаза тоже зажглись смехом. Кайова приподнялся на руках и взглянул на нее сверху вниз. В его черных глазах была похоть — и неожиданная нежность.
— Я наблюдал за тобой целую неделю до твоего похищения, — сказал он, рукой касаясь ее щеки. — Я следил за тобой по пути в школу каждое утро. И каждый вечер по пути домой. Если ты выходила куда-то, я шел за тобой до места твоего назначения и провожал тебя до дома по пути назад. Я целую неделю слушал твой веселый смех, твою болтовню с соседями, твое воркование над детишками. И каждый раз, как я тебя видел, Аманда, я чувствовал, как растет во мне желание. Без афродизиаков. Без метки пары. Просто мужчина, который медленно влюбляется в женщину, которую он не имеет права любить.
Ее руки крепко сжали его плечи. Аманда уставилась на него, не веря ушам.
— Прошлой ночью, когда ты раздавала детям эти угощения, я так сильно возбудился, что едва не излился прямо в джинсы. Я видел в тебе столько жизни, столько удивления и радости, что захотел похитить тебя и увезти куда-нибудь, чтоб ты была только моей. Для меня метка пары — не проблема, Аманда. Но я бы никогда не сделал это с тобой, если бы знал, что случится.
Кайова говорил, как настоящий мужчина. Ни гнева, ни сожаления — только правда, какой он ее видел. Он не должен заставлять ее сердце страдать. Он не должен становиться мужчиной, с которым сбываются все ее фантазии.
Аманда проглотила комок в горле и попыталась спрятать наполнившие глаза слезы. Ее рука переместилась с его плеча. Пальцами она коснулась его огрубевших губ.
— Я должна сопротивляться, — прошептала она хрипло. — Ты не должен быть ответом на все мои сексуальные фантазии. Ты причиняешь моему сердцу боль, Кайова.
Его бровь медленно выгнулась.
— Ответ на сексуальные фантазии? — спросил он, намеренная игривость в его голосе разрывала ее душу.
Он был очень сильным. Слишком сильным. Никакого сожаления о том, кем или чем он был, никаких извинений или желания вернуть все назад. И она не могла любить его, сказала себе Аманда. Она хотела быть учительницей, она хотела иметь свободу и независимость, не так ли?
— Да. Ты знаешь все мои сексуальные фантазии, — наконец, ответила она, и ее голос задрожал от невыплаканных слез.
Ее тело так сильно реагировало на его прикосновения.
Рукой Аманда скользнула в его волосы, ее пальцы погрузились в прохладный черный шелк. Кайова снова наклонился к ней. Его язык нежно обвел ее губы, и Аманда ахнула от желания.
Его руки запутались в ее волосах. Кайова смаковал вкус ее губ. Он впился в губы Аманды поцелуем, и она почувствовала, как зародившийся в его груди стон заставляет вибрировать их тела.
Она смотрела на него, не в силах закрыть глаза, не в силах отвести взгляда от его лица. В нем было то, о чем она мечтала все эти жаркие ночи, пока возбуждение штурмовало ее тело и распаляло воображение. Только это.
— Раздвинь ноги для меня, — прошептал он. — Я хочу смотреть в твои глаза, пока трахаю тебя. Хочу увидеть в темно-синем океане проблески зелени. У тебя такие красивые глаза, Аманда.
Ее дыхание сбилось. Она медленно развела бедра, открывая себя для него. Кайова снова опустился на нее, и она почувствовала его член, твердый и тяжелый, упершийся в ее киску, надавливая на клитор.
Аманда подалась вперед, задохнувшись от наслаждения, когда твердая шелковистая головка коснулась входа во влагалище.
— Распутница, — прорычал Кайова, снова облизывая свои губы.
Он не отрывал от нее взгляда, пока медленно вводил член в ее чувствительную киску.
— Ты собираешься наказать меня?
Она одарила его затуманенным взглядом. Улыбка изогнула ее губы, Аманда выгнулась ему навстречу, насаживая себя на его твердый горячий член.
— М-да. Может, стоит наказать нас обоих.
Он на мгновение замер, скрипя зубами, и Аманда смогла увидеть на его лице выражение сдерживаемой страсти, борьбы за остатки контроля.
Неужели прошло только двадцать четыре часа с тех пор, как он впервые прикоснулся к ней? Она знала о Кайове столько, сколько не знала о своих друзьях.
И тут он скользнул в нее, заполняя ощущением тепла и жесткой силы, и мысли Аманды спутались. Она могла только чувствовать, как растягиваются ее мышцы, как ударяет в нее струя предсемени, наполняя ее и чуть ослабляя жар внутри. Наслаждение молнией ударило в низ живота, когда Кайова задвигался внутри ее, медленно и неторопливо, даря ей ощущение нежности и еще целую гамму эмоций, которые она не хотела чувствовать.