— Знаете, — сказал я, — мне бы давно пора в отпуск. Я все откладывал, но вот…
— Отлично, — перебил меня Агапов. — Блестящая идея! Куда вы хотите?
— Вы говорили, что на Луне очень интересно? — спросил я Агапова. — Вы, кажется, были на обратной стороне?
— Да, но там плохая связь с Землей. Порой по целым неделям…
— Отлично, — сказал я. — Меня вполне устраивает. Сейчас соберу свой походный чемоданчик и, если вы подкинете меня к ближайшему космодрому…
Я вовсе не хотел слушать, как вся планета будет смеяться надо мной.
Конечно, никто не станет злорадствовать или хотя бы подтрунивать над бывалым капитаном-глубоководником, которому в силу чисто оптического обмана померещился морской змей в нашем просвещенном веке. Но ведь чувство юмора у людей есть. Я уж лучше пережду немного на обратной стороне Луны, а через неделю человечество наверняка будут занимать другие темы.
Уже находясь на Луне, я узнал, что Калабушев нашел своего морского змея. Два дня спустя они с Титовым совершили новый спуск в каньон и в соседней подводной пещере обнаружили целый выводок гигантских глубинных рептилиеподобных существ. Им разрешили — с соблюдением всех предосторожностей — заход в пещеру и даже отлов парочки змеев с помощью специальных сетей. Остальных решили не трогать, только оградили решетками все выходы из пещеры и напихали туда телекамеры, чтобы наблюдать чудовищ в естественной для них обстановке. Змеи оказались не такими уж огромными, как тот, что померещился мне, но все же достигали метров тридцати в длину — достаточно, чтобы наводить ужас на матросов какого-нибудь утлого парусника. Плавали они, извиваясь, как пиявки. На спине выделялся зубчатый вырост, и подобия плавников выдавались около головы — не то недоразвитая форма, не то, наоборот, рудиментарные остатки прежних органов. Самое удивительное, что у змея было действительно три глаза.
Я узнал об этом из «Лунной газеты», которую забросили на обратную сторону планеты-спутника ракетной почтой. Газета посвятила событию две полосы пухлого номера, снабдив репортажи большущими фото. В общем, это и оказалось то событие, что отодвинуло в тень приключения некоего капитана-глубоководника. Я мог возвращаться к выполнению своих обязанностей.
Нет, но все-таки каково?!
Глеб Голубев
Из повести
«ГОСТЬ ИЗ МОРЯ»
(1967)
<…>
Отправились вместе с нами на ловлю гигантских личинок опять Елена Павловна и Макаров.
Погружение шло уже привычным порядком. Опять быстро затухали красные лучи спектра, и казалось, будто в кабине становится холоднее. Когда тьма сгустилась, зажгли прожекторы, и они голубыми мечами начали рассекать ее.
Вот замелькали смутными, словно клубящимися тенями на границе освещенной зоны личинки. Волошин погасил прожекторы и включил звуковизор. Личинки сразу осмелели и стали подплывать к самому мезоскафу. Их змеящиеся изображения заполнили весь экран.
Время от времени по экрану пробегали зыбкие разряды.
— Видите, — сказал Волошин. — Перекликаются.
По его команде с «Богатыря» начали спускать прочную глубинную сеть. Личинки первыми обнаружили ее приближение и забеспокоились. Сергей Сергеевич был прав: заманить в сети их не так-то просто.
Через несколько минут решетчатое переплетение тонких капроновых нитей возникло и на экране.
Волошин уселся за пульт, и началось длительное маневрирование. Надо было встать так, чтобы сеть оказалась между мезоскафом и личинками. Волошин рассчитывал своим аппаратом как бы сбить, заглушить импульсы, посылаемые во все стороны личинками, чтобы они потеряли ориентировку и не заметили сети.
Давая по гидротелефону короткие указания на мостик «Богатыря», Сергей Сергеевич включал то один мотор, то другой, то сразу оба. В кабине стало довольно неуютно. Ее трясло и дергало в разные стороны, словно грузовик, вдруг заехавший на болото. Мы цеплялись за что попало и все-таки порой ощутительно стукались о холодные мокрые стенки.
Наконец толчки прекратились. Мезоскаф недвижно повис в воде.
Волошин включил сразу все прожекторы и устало сказал:
— Готово.
Я приник к иллюминатору и увидел, как всего метрах в шести от мезоскафа бились в сети пойманные личинки. Теперь они никуда не могли спрятаться от света наших прожекторов. Отчетливо были видны гибкие, извивающиеся тела угрей.
Подтянув к себе поближе микрофон, Волошин кашлянул и проговорил, повысив голос: