Из-за недостатка места мы не станем далее останавливаться на вопросе наличия хвоста, но намерены вернуться к нему в одном из будущих номеров. Обратимся к описанию головы чудовища. Необходимо признаться, что если бы мы не были полностью убеждены в правдивости и безупречной репутации капитана Стретчера, а также достоверности сведений всей его команды, включая Джима Тэйлора, мы сами были бы немало поражены их рассказом. Все они наблюдали животное по крайней мере час, и за это время оно ни разу не нырнуло под воду, чтобы схватить зазевавшегося дельфина или акулу. Диаметр той части тела, что обычно называют шеей, составлял у головы, судя по всему, около четырнадцати или пятнадцати футов; во всяком случае, разинув пасть, чудовище без труда проглотило бы любое небольшое судно водоизмещением до ста тонн и, вероятно, сумело бы проглотить его целиком. Рот оставался закрыт, и зубы точно сосчитать не удавалось; но в какую-то минуту чудовище зевнуло, и этого оказалось достаточно, чтобы убедить всех наблюдателей в его способностях при необходимости пережевывать добычу — в пасти виднелись четыре, если не пять рядов внушительных моляров и язык соответствующих размеров. Голова была удлиненной и походила на изображения голов всех змей, какие можно встретить в книгах, в особенности предназначенных для просвещения юношества. У животного имелась грива, напоминавшая гриву коня или дикого быка либо же спутанные сети или клубки водорослей, выброшенные прибоем на скалы у берега. Цвет был не черным и не зеленым, но скорее коричневатым, окрас шеи — желтовато-белый. В целом это было существо, с каким немногие мечтали бы встретиться на суше или на море, и мы поздравляем капитана Стречера и всю команду доброго корабля „Лонгбоу“ с чудесным спасением, так как, испытай существо при встрече такое же беспокойство, как они, последствия могли бы быть самыми ужасными. Предоставляем ученым определить, откуда появилось это создание, куда оно направлялось и чем было занято, а также, имелся у него хвост или нет“.
Думаю, хвост-то у него был, и подлиннее, чем многие полагают, — с громким смехом воскликнул Джонатан. — Ха-ха-ха! И по поводу этой истории они подняли такой шум! Сказать по правде, у меня нет ни малейшего сомнения, что капитан Стречер видел куда более странные вещи, чем рассказал: он хорошо знает, с какими упорными и недоверчивыми скептиками приходится сталкиваться моряку. Понятное дело, он боялся, что ему не поверят, если он расскажет все. Я его хорошо знаю; мало с кем из мореходов я не встречался в плаваниях. Это человек честный и ранимый, и он ни секунды, как и я, не стал бы терпеть, засомневайся кто-то в его словах, как и я. Вот почему я свои слова взвешиваю. Я расскажу вам о хвосте морского змея и о своих приключениях, с ним связанных. Случилось это задолго до того, как газеты начали бесстыдно раздувать всякую ерунду…
— Давайте, рассказывайте, капитан! — загудели голоса.
— Говорите же, — воскликнул маленький закройщик, — я сгораю от нетерпения!
— И расскажи нам добрую байку, приятель, — крикнул незнакомый моряк, который по какому-то чудесному стечению обстоятельств оказался в тот вечер у стойки „Веселого пирата“. — Угости нас не разбавленным грогом, а настоящим крепким пойлом, от какого и у начальника порта дух захватит, а янки вовсе с ног свалится. Вот что я называю хорошей байкой!
— Мне все равно, что ты там чем называешь, приятель, — отвечал Джонатан, усиленно затягиваясь и выпуская дым: по причинам, известным ему одному, он больше ничем не выразил свое негодование. — Но я скажу тебе, что я называю доброй историей, скажу не впервые и повторю еще не раз. Если человек говорит правду — а я всегда говорю правду — он и самому старине Нику[8] не побоится посмотреть в глаза, пока тот не устыдится и не уберет свои рога.
— Рассказывайте! Рассказывайте! — настаивали некоторые из слушателей, ценившие истории Джонатана много больше его рассуждений.
Старый капитан прочистил горло, значительно откашлявшись, сделал несколько долгих затяжек из трубки и выпустил изо рта густые клубы дыма.
— Ну, значит, как я и говорил, видывал я вещи удивительней, чем всякая газетная чепуха, это уж точно. Я уже рассказывал, как отплыл с Кораллового острова[9] на „Леди Стиггинс“, оставив там свою жену-принцессу. Она горько плакала, расставаясь со мной, да и сам я пролил немало слез: такая уж одолевает меня слабость при расставании с женами. Бедняжка Чикчик, больше я ее не видел — ее сожрали дикари. Короче, как я уже сказал, мы отплыли. Помните, я говорю правду и только правду, и этим горжусь. Мне приходилось в жизни делать кое-что, чем гордиться не стоит, но я всегда глубоко уважал и продолжаю уважать правдивость. Ложь я презираю, как дурного правителя — и то, и другое рассчитано на глупцов.
9
…