— Вот, чертовы дети! Двадцать лет тут езжу и хоть бы они тебе на палец подросли! Как бы…
— Лодка право за бортом, закричал с мачты тоненький голосок.
Все повскакали с мест и кинулись к бортам. Фред отложил свое шитье и, чтобы получше разглядеть, полез прямо на фок-мачту, под которой сидел.
Чезаре, выглядывавший из своего сиденья землю, действительно не ошибся. Направо, саженей двести от корабля, на воде плавало, что то похожее на большую перевернутую лодку.
— Тихий ход, право! — скомандовал капитан. «Каледония» осторожно двинулась прямо на плававший предмет.
Полупотопленная лодка, посреди океана, далеко от земли — верный знак какой либо новой корабельной катастрофы, которая стоила, может быть, многих человеческих жертв.
Нередко случается на море найти залитую водой шлюпку[75] без весел, в ней лежат лицом вверх люди, уже посинелые и одубевшие, с руками, скрюченными агонией, с глазами, вылезшими из орбит. Мука и страданье написано на их лицах и, хороня такие трупы в океане, никто не ведает, что за люди то были, откуда пришли, на каком корабле и отчего погибли? Какие либо документы редко уцелевают в подобных случаях; чаще вода сносит и уничтожает все…
Так и теперь.
Команда с нетерпением поджидала, пока «Каледония» подойдет поближе, чтобы можно было разглядеть яснее.
Солнце зашло уже больше четверти часа, ночь в тех широтах наступает стремительно быстро.
Стемнело.
Виднелось что то черное, выступающее из воды горбом, а лодка ли то, перевернутый ли кузов какого либо корабля — можно ли разобрать?
Когда до темного предмета оставалось саженей с тридцать, капитан крикнул:
— Стоп!
Машина застопорила.
«Каледония», вздрогнув всем стальным телом своим, прошла еще с десять саженей и подвигалась потом лишь по инерции — едва приметно.
Все напрягали глаза, чтоб разглядеть неведомую находку; высказывали разные предположения, а кто то даже предложил капитану спустить шлюпку и, подплыв ближе к опрокинутой лодке, осведомиться, нет ли там людей?
Капитан сперва отказывался, но любопытство взяло верх и он приказал:
— Готовься к спуску!
Хензен и Шварц занялись шлюпкой и с помощью Черилльо уже на половину спустили ее на воду, как вдруг с грот-мачты, где сидел Чезаре, послышался крик:
— Santa Madonna! Этот челн движется! Плывет сюда!
Сверху фока Фред взволнованным голосом тоже выкрикивал:
— Я слышу, что то сопит. Там кто то есть! Приближается…
Гомон сразу утих.
Хензен и Шварц оставили шлюпку и тоже прислушивались, всматриваясь в таинственный предмет.
Через минуту всем стало ясно, что лодка действительно ворочается и подвигается к корме[76] «Каледонии». Темная громадная масса напоминала огромную подводную лодку, которая выплыла на верх, чтобы набрать свежего воздуха. Такое предположение и высказал кто то, но Джо обругал догадчика дураком и пообещал и ему и его детям и всем родственникам его кое что весьма неприятное за такое «идиотское» предположение.
— А где мостик? Где иллюминаторы[77]? Где перископ[78] — чертов палец! — спрашивал Ковль Эдуарда Стерна (это он «догадался»), и прикрашивал свои вопросы такими «художественными» словечками, что их и передать нельзя.
Стерн и сам был не рад, что рот открыл.
— Молчать! — крикнул капитан, — ишь, загудело старое решето…
Джо примолк, смерив Стерна уничтожающим взглядом.
Когда шум от разговора улегся и стало вновь тихо, — все услышали совершенно ясное храпенье, словно сопел рассерженный медведь, которого выгнали из логовища и окружили собаками.
Десять саженей отделяло «Каледонию» от встреченного по дороге таинственного «чего-то», и это «что то» даже теперь, вблизи, нельзя было распознать.
Волнение росло.
Сдерживая дыхание, вглядывались люди в вечерние сумерки.
— Что же это такое?
Темный предмет подплывал ближе.
Еще минута, две…
Страшный крик прорезал воздух и ударил по нервам команды:
— Живой зверь! Громадный, чудовищный зверь! Поднимает голову, высовывается из воды! Ой!
Побелевший как снег, весь трясущийся, соскочил, а может и свалился с мачты, Чезаре, другие застыли, как вкопанные.
В этот миг из воды со страшным шипеньем поднялась над бортом голова на длинной шее какого то неведомого громадного зверя.
Перепуганные на смерть люди отпрянули от бортов и, крестясь, шептали молитвы.