— Там! Там!
О, это было страшно, мастер Чарльз! Длинное тяжелое тело будто поднялось в воздух, пронеслось над кораблем и упало в море далеко с подветренного борта. Когда оно пролетало над нами, мы с Гилом подняли головы и увидали страшные огненные глаза самой громадной змеи, какая с начала времен ползала по земле — вот только эта летела по воздуху. Из ее уродливой головы торчал длинный клюв, как у птицы, а вокруг шеи была желтовато-зеленая бахрома или капюшон, похожий на мешок под горлом у рассерженной ящерицы. Больше я ничего не разглядел: тварь пронеслась над нами и в мгновение ока была уже в миле или больше по подветренному борту. Затем сгустился туман и скрыл ее из виду. Кроме того, я был занят Гилом — он упал в обморок и лежал без движения, как мертвый.
Чем бы ни была эта тварь, она снесла нашу грот-стеньгу вместе с реями и парусами, будто пушечный залп, и нигде в море их не было видно, как мы ни приглядывались.
— Чуть не задел посерьезней! — сказал капитан, придя в себя. Он обращался к помощнику, но все услышали — так тихо было на борту. — Как говорится, на волосок, мистер Фримантль. Мне доводилось видеть, как смерч причинял гораздо больший ущерб, и мы должны быть благодарны.
И тогда все занялись ремонтом и приведением судна в порядок. После нас здорово потрепало, пока мы не дошли до Сьерра-Леоне для починки.
Гил долго оставался без сознания, потом у него началась сильная лихорадка и он едва выжил. Он никогда не забывал то, что видел, и я не забывал, и все остальные матросы тоже, хотя мы никогда об этом не говорили. Мы знали, что видели нечто потустороннее, и даже капитан и мистер Фримантль хорошо это знали, пусть и списали весь ущерб на смерч, чтобы не тревожить людей. Мы видели великого морского змия, все мы видели, до последнего матроса на борту! И было это предостережение, как и сказал бедолага Гил Саул. Странно сказать, но никто из тех, кто был на борту «Амфитриты», когда мы столкнулись со змием, кроме него и меня, больше не ступил на землю доброй старой Англии! Кости всех остальных остались белеть под солнцем на раскаленных песках Африки. Там, в этом смертоносном климате, полегло на десять тысяч больше наших соотечественников, чем спасли мы рабов из цепей!
— Но, Джим, — сказал я, когда старый моряк замолчал, — ты уверен, что это действительно был морской змей? Может быть, вы и вправду увидели в тумане смерч или какой-нибудь обломок корабля?
Услышав такое предположение, Джим Ньюман мгновенно нахмурился и заворчал.
— Ну да, конечно, — саркастически произнес он. — Водяные смерчи и обломки вечно носятся с быстротой двадцати миль в час, когда никакого ветра нет и стоит мертвый штиль… Водяные смерчи и обломки воняют, что твои хорьки, в сотнях миль от берега. Водяные смерчи и обломки ревут, как миллион диких быков, фыркают и плещутся в воде и шумят, как тысяча скорых поездов в туннеле, правда же?
Сарказм Джима заставил меня замолчать. Я смиренно попросил у старого моряка прощения за то, что осмелился поставить под сомнение его рассказ.
— Кроме того, мастер Чарльз, — настаивал он, успокоившись и вновь обретя обычное хладнокровие, — кроме того, припомните, что почти в тех же местах и примерно в то же время — в начале августа 1848 года — морского змия, над которым столько подшучивают люди, никогда его не видевшие — заметили с борта корвета «Дедал». Змия видели капитан и команда, событие было занесено в судовой журнал и о нем был представлен рапорт Адмиралтейству. Думаю, вы не станете сомневаться в заявлении, сделанном капитаном флота, джентльменом и человеком чести, и подтвержденном свидетельствами вахтенного лейтенанта, штурмана, гардемарина, старшего матроса, боцманмата и рулевого — остальные в то время были внизу?
— Нет, Джим, — ответил я, — это говорит само за себя.
— Мы были примерно на 5° 30 мин. северной широты и 3° восточной долготы, — продолжал старый моряк, — и видели змия 1 августа 1848 года, а они на 24° 44 мин. южной широты и 9° 22 мин. восточной долготы, когда повстречались с ним 6 августа. Видать, дивная рептилия — ибо это была рептилия — наддала ходу после встречи с нами!
— Возможно, ей прибавил скорости ваш бортовой залп? — предположил я.
— Может быть, — сказал Джим. — От нас змий направился прямо в том направлении, на юго-восток. Осмелюсь сказать, что он, если бы захотел, сделал бы сто узлов в час с такой же легкостью, как мы десять при полном ветре.
— Так значит, ты в самом деле видел великого морского змея? — спросил я, когда старый моряк вновь задвигал челюстями, пережевывая табак, что означало конец рассказа.
— Ни малейшего сомнения, сэр. Длины в нем было, как отсюда до внешнего бакена, а шириной он был с один из тех круглых фортов.
— Отличная байка, Джим, — сказал я. — Но не хочешь ли ты сказать, что видел его собственными глазами, как и вся остальная команда?
— Говорю вам, видел, мастер Чарльз, так же ясно, как вижу вас. И разрази меня гром, если этот змий не перепрыгнул через «Амфитриту», пока мы с Саулом смотрели, и не снес нашу грот-стеньгу со всем такелажем и парусами!
— Полагаю, это было удивительно, Джим, — сказал я.
— О да, сэр, — отозвался он, — но вам бы это показалось еще более удивительным, если бы видели того змия, как видел я!
Вскоре после этого я решил проверить, не перепутал ли что-либо Джим, рассказывая о рапорте капитана «Дедала» Адмиралтейству, и взял на себя труд перерыть целую гору местных газет. Как ни странно, в одном из номеров «Хэмпшир телеграф» за 1848 год я нашел нижеследующую копию письма, направленного капитаном Ма-Кайе и октября 1848 года начальнику порта Девонпорт:
Корабль Ее Величества «Дедал» Хамоазе, 11 октября.
Сэр, — в ответ на Ваше письмо от сегодняшнего числа, запрашивающее объяснений касательно истинности сообщения, опубликованного в газете Глоб, относительно морского змея необычайных размеров, замеченного во время перехода из Ист-Индии с борта корабля Ее Величества Дедал, находившегося под моим командованием, имею честь сообщить Вам и членам адмиралтейского совета следующее:
В пять часов пополудни 6 августа сего года, когда корабль находился на 24° 44 мин. южной широты и 9° 22 мин. восточной долготы, причем погода стояла сумрачная и облачная, ветер задувал с Н.-В., на З.-В. отмечалось умеренное волнение и корабль шел левым галсом на Н.В. т. Н., мистер Сарторис, гардемарин, заметил нечто необычное, быстро приближающееся к кораблю с траверса. Об этом обстоятельстве он немедленно известил вахтенного офицера, лейтенанта Эдгара Драммонда, вместе с которым и мистером У. Барретом, штурманом, я в этот момент прогуливался по квартердеку. Команда в то время находилась за ужином.
Обратив внимание на объект, мы нашли, что это была гигантская змея, чья голова и плечи постоянно оставались в четырех футах над поверхностью моря; приблизительное сравнение размеров животного с тем, как выглядел бы в воде наш грот-марса-рей, показало, что длина его составляла не менее шестидесяти футов à fleur d'eau[22] и что никакая видимая часть тела, насколько мы могли судить, не способствовала его передвижению в воде, будь то с помощью вертикальных или горизонтальных сокращений. Существо быстро проплыло мимо нас, но так близко к юту с подветренного борта, что, будь то знакомый мне человек, я без труда невооруженным глазом распознал бы черты его лица. Во время приближения к кораблю и после того, как оно пересекло наш кильватер, существо ни разу не отклонилось от своего курса на З.-В., продолжая плыть со скоростью от двенадцати до пятнадцати миль в час, судя по всему, с какой-то определенной целью.
Диаметр змеи составлял от пятнадцати до шестнадцати дюймов непосредственно за головой; голова эта вне сомнения была змеиной и ни разу на протяжении тех двадцати минут, что существо находилось в поле зрения наших биноклей, не опускалась под воду. Цвет ее был темно-коричневым, на горле — желтовато-белым. Плавников не имелось, но на спине колыхалось нечто похожее на конскую гриву или, скорее, пучки водорослей. Животное, помимо меня и указанных выше офицеров, видели старший матрос, боцманмат и рулевой.