Мне показалось, что это была подводная скала. Наклонившись вперед, я попытался рассмотреть преграду.
— Что там? — спросил Лефебюр, занятый своими инструментами.
— Полагаю, какой-то камень.
Оттолкнувшись веслом, я заставил лодку отойти в сторону. Несколько минут мы плыли спокойно. Нас, однако, заметно сносило течением и, проплыв немного, лодка снова за что-то задела.
Я был очень заинтригован и, когда луна вышла из-за облаков и осветила море, стал внимательно вглядываться. Я решил, что перед нами, вероятно, полоса рифов… Лефебюр также искал объяснения. Он оперся коленом о борт и указал на темный контур, выдававшийся из воды рядом с нашей лодкой.
— Смотрите, Девилло… Любопытно… Эта гряда, похоже, тянется на большое расстояние!
И действительно, справа и слева мы теперь могли отчетливо различить, на более светлом фоне волн, узкую темную возвышенность, полукруглыми изгибами уходившую вдаль.
Я протянул руку над бортом и ощупал странное препятствие… Ах! представьте себе, что я почувствовал… Это было неописуемо… Под моей рукой был не камень, а грубая шкура, поросшая жесткой и плотной шерстью; шерсть эта образовывала нечто вроде гривы.
Я так резко отдернул руку, что Лефебюр заметил.
— Что с вами? Вы поранились?
Я не сразу ответил, рассматривая лежавшее перед нами поразительное существо. В памяти всплыли истории, которыми делились друг с другом по вечерам моряки. Вспомнились рассказы о морском змее — призрачном создании, что время от времени попадалось на глаза, но никогда и никого не подпускало к себе. Мне говорили, что его видели заслуживающие доверия мореплаватели, и не только в старину, но и в наши дни: капитан «Дедала» Ма-Куа в 1848 году, затем офицеры с «Осборна»[5] и капитан Туитс[6], утверждавший, что встретил морского змея у Лонг-Айленда в 1890 году. Все они представили зарисовки странного животного, чьи размеры колебались, по их словам, от 20 до 80 метров (83 метра, согласно М. Ш. Ренару).
Не отрицая полностью существование чудовища, я всегда испытывал определенные сомнения, так как инстинктивно относился с подозрением к всевозможным «тайнам». Но, прикоснувшись к этому короткому меху, напоминавшему тюлений, увидев бесконечные изгибы этого длинного, наполовину погруженного в воду тела, я застыл. Никаких сомнений не было: это он! Чей-то повелительный голос словно бы со всей уверенностью шепнул мне это на ухо.
— Морской змей! — пробормотал я, обращаясь к своему товарищу и невольно дрожа.
Лефебюр поднялся на ноги и рассмеялся.
— Что? Морской змей?.. Это, по-вашему — морской змей?.. Можно подумать, что эта бестия существует! Погодите — увидите, что я сделаю с вашей змеей! Это просто смешно: разве вы не понимаете, что нам преграждают путь сбившиеся в пучок саргассовые водоросли!
Не успел я остановить его, как он обеими руками взялся за одно из весел. Он поднял весло над головой, как дубину, и стал наносить удары по чуть покачивавшемуся на волнах черному телу.
То, что случилось дальше… я никогда не забуду! Никогда не забуду, как по неподвижному телу внезапно пробежала судорога. Казалось, дрожь сотрясла его по всей длине, и зверь — ибо это был он, это был змей, я не ошибся! — внезапно сжал свои бесчисленные позвонки и нырнул под нашу лодку в водовороте пузырящейся пены.
Я отнял у Лефебюра весло, схватил второе и приготовился грести, но… ужасное видение встало на пути! Исполинская, плоская и удлиненная голова, освещенная двумя бесцветными глазами, горевшими с ровной яркостью электрических ламп… Эта фантастическая голова покачивалась на конце гибкой шеи, медленно, медленно встававшей из воды. Ошеломленные, едва ли не остолбеневшие, мы смотрели на это зрелище, достойное первобытных времен, не находя в себе сил оторваться от ужасного созерцания. Наконец, собрав всю свою волю, я опустился на скамью и начал грести. Исполинская голова нависала над нами, накрыв всю лодку своей тенью. В одну секунду она просвистела мимо, меня ослепил огонь светящихся зрачков, и я услышал, как мой спутник издал жуткий крик: зверь быстрым движением, как перышко, поднял своего обидчика и унес его прочь! Лефебюр, казавшийся маленьким и потерянным на фоне громадного тела, бился в пасти зверя, дергая руками и ногами…
Резкий удар сбил меня на дно лодки.
Когда я кое-как поднялся и сел на скамью, Лефебюра уже не было… Я различил в клубящемся под луной тумане силуэт сорокаметровой рептилии. Она удалялась с головокружительной быстротой, то ныряя, то плывя на поверхности. Затем чудовище исчезло на горизонте. Некоторое время я оставался там в надежде найти своего несчастного товарища: но все было тщетно!
Я вернулся на «Нептун» незамеченным. На корабле все сочли, что Лефебюр случайно упал в море. Никто не узнал тайну его смерти — вы первый, кому я ее доверяю!
Капитан Девилло замолчал. Он провел рукой по лбу, словно пытаясь стереть неотвязное видение, и одним глотком осушил бокал с коньяком.
— Вы можете теперь рассказать об этом трагическом приключении, — добавил он. — В конце концов, это случилось так давно, что у меня вряд ли остались причины хранить секрет!.. Но, если вдуматься, я не могу сказать, доказывает ли пережитое мною существование морского змея.
Возможно, я стал жертвой кошмара, одной из тех ужасных галлюцинаций, что так часто навевает на нас Океан!.. И кто знает, не было ли существо, которое я увидел, лишь призраком!
1914
Пер. Л. Панаевой
Г. Нарбут. Крылатый морской змей (1907).
Генри де Вер Стэкпул
ИЗ ГЛУБИНЫ ГЛУБИН
Произошло повреждение на линии Владивосток — Нагасаки.
Кабель Владивостока-Нагасаки пролегает в шести тысячах футах от бухты Петра Великого и на глубине десяти тысяч футов проходит около 42-ой параллели северной широты, южнее ее.
Японское море, к югу от 42° северной широты, имеет форму громадного блюда в триста миль ширины и четыреста миль длины, простираясь от северной части Матсу-Шима до той широты, на которой находится самая южная бухта всей сибирской территории — залив Поссьета.
И вот, пароход франко-датской телеграфной компании «Президент Гирлинг», зайдя для ремонта в Гонконг, получил там известие об этом повреждении и, одновременно, приказ произвести починку кабеля.
«Президент Гирлинг» имел турбинный двигатель и был последним словом техники, начиная с заслонок и переборок и кончая грапнелем[7], — бреймовским патентованным грапнелем с клещами из цельной стали, изобретатель которого был главным кабельным инженером на том же самом «Президенте Гирлинге».
Известие пришло на борт судна в и часов утра, и капитан Грондааль получил его в тот момент, когда выходил на палубу из рубки кают-компании. Он сейчас же отправился отыскивать главного корабельного инженера Брейма, занятого в это время работой на носу.
Перед капитанским мостиком помещалась электрическая станция, а за нею подъемный аппарат, состоявший из громадного барабана, вокруг которого вился намотанный на него канат. Рядом стояла машина, вращавшая этот барабан. Окрашенные в красный цвет буи так и горели под ярким солнцем, заливавшим палубу, устланную канатами от них; их разбирали, чтобы обнаружить перетертые места, и огромный плечистый Брейм стоял тут же, наблюдая за работой. Капитан Грондааль подошел к нему, держа в руках только что полученную от главной конторы компании каблограмму.
— К вечеру надо будет выйти в море, — сказал он. — Хорошо еще, что все нужное снабжение у нас на борту.
Брейм взял у него каблограмму и медленно прочитал ее. Там указывалось, что место повреждения не было выяснено электриками-специалистами в Нагасаки, иначе сказать, повреждение надо было искать… на протяжении всей длины кабеля! Но все же были и кое-какие указания, позволявшие начать поиски не с самого берега.
5
С «Осборна», колесной королевской яхты под командованием капитана Хью Л. Пирсона, прибывшей в понедельник в Портсмут из Средиземного моря и немедленно проследовавшей к своему месту стоянки в гавани, направлен официальный рапорт в Адмиралтейство (через главнокомандующего адмирала сэра Джорджа Эллиота, К. С. В.) относительно морского чудовища, встреченного во время обратного плавания. Примерно в пять часов пополудни 2 числа сего месяца, когда море было исключительно спокойным, а яхта огибала северный берег Сицилии в направлении мыса Вито, вахтенный офицер заметил длинную череду медленно двигавшихся плавников, каждый длиной около 6 футов. Офицер затребовал подзорную трубу, и к нему сейчас же присоединились другие офицеры. «Осборн» направлялся на запад на скорости в десять с половиной узлов в час и, ввиду предстоящего долгого пути, не мог задерживаться для детальных наблюдений. Плавники двигались в восточном направлении и, когда корабль приблизился, показалась передняя часть тела гигантского морского чудовища. Его кожа, насколько можно было видеть, была совершенно лишена чешуи и напоминала по гладкости шкуру тюленя. Удлиненная голова походила по форме на пулю и также несколько напоминала голову тюленя; диаметр ее составлял около шести футов. Детали строения головы рассмотрел лишь один из офицеров, по мнению которого она напоминала голову аллигатора. Шея была сравнительно тонкой, видимая часть тела была близка по очертаниям к гигантской черепахе; по обеим сторонам туловища располагались по два плавника примерно пятнадцати футов в длину, с помощью которых чудовище передвигалось, подобно черепахе. Появление чудовища, возможно, объясняется подводным вулканом к северу от островов Галит в Тунисском заливе, извержение которого началось приблизительно в середине мая, о чем сообщили в то время с парохода, столкнувшегося с выброшенным вверх обломком скалы. Подводные пертурбации, не исключено, заставили чудовище покинуть свою привычную «среду обитания», так как место извержения находится всего в ста милях от точки, где чудовище было замечено.
6
7
Своеобразная «кошка» для нащупывания и захвата извлекаемого подводного кабеля (