— Знаете, кто ко мне приезжал в корпус? Нет, не родители, Дмитрий. А кто забирал меня к себе на каникулы? Опять же Дмитрий. Он был мне больше, чем просто старший брат, он в какой-то мере заменил мне отца. Когда я вырос, Дмитрий говорил мне не раз, как завидовал мне, что на меня у отца не было никаких планов кроме военной карьеры. Что я могу жить, как хочу. А не так, как от него требовал отец.
Он же ему всю жизнь исковеркал. Дмитрий мне такое рассказал, что мне до сих пор не по себе. Катенька, Ваша мать, отцу не приглянулась. А она ведь была милая, добрая, красивая, а уж как Дмитрия любила… Кстати, Дмитрий только Кате позволял называть себя Митя. Он ведь с малых лет был только Дмитрий и Дмитрий Александрович. Даже для меня он не был Митя. Я называл его Димий.
— Как? — не понял Штольман.
— Ну маленький я не мог выговорить Дмитрий, получалось Димий. Так и осталось между нами.
Дмитрий ведь любил Катю и хотел жениться на ней, да отец не позволил. Сказал, мол, что она не ровня, что не нужна ему такая невестка. Кто она — дочь кузена графа, сирота, почти без приданого, и кто Дмитрий — князь. Пригрозил, коли Дмитрий женится, он его всего лишит. И все наследует Гришка, а он за год всех Ливенов по миру пустит. То ли на испуг брал, то ли действительно так сделать хотел, кто его знает. Но Дмитрий против воли отца не пошел, знал, что если отец и правда Гришку наследником сделает, всей семье придет конец. Да и просто не смел ему перечить.
Дмитрий со мной поделился, что отец ему тогда прямо сказал, что, мол, знает, что тот задумал. Что он собирается Катю совратить, и тогда ему как честному человеку придется на ней жениться, а семья будет вынуждена с этим смириться. Так вот даже если он Катю обесчестит, жениться отец ему все равно не даст, пусть она так опозоренная и будет. Сказал такую гнусность и смеялся в лицо…
Штольман подумал, до чего должен дойти человек, чтоб ему в голову пришла такая дурная мысль как намеренно обесчестить любимую, чтоб ему позволили на ней жениться. И вспомнил фразу из сна Анны «Нам не дадут быть вместе. Даже после всего…» От волнения он выпил рюмку.
— Но, слава Богу, у Дмитрия хватило тогда ума не доводить дело до беды. А то ведь и так между ними уже много чего было. Сам я только видел, как они целовались в саду… А вот когда Катя уже была замужем, тогда они и согрешили. Катя хотела хоть раз почувствовать, как это быть с любимым мужчиной. А не выполнять супружеские обязанности. Вот и почувствовала… И Дмитрий, видно, совсем голову потерял, раз ни о чем другом не думал… А потом ей стало стыдно, что она изменила мужу, хоть и нелюбимому. Муж-то к ней хорошо относился, думаю, до тех пор, пока не узнал, что она беременная. По-видимому, никак уж не получалось, что он — отец ребенка. А когда увидел Вас, Яков, то наверняка и сомнений не осталось, кто отец…
— А Ваш отец знал, что у Дмитрия Александровича есть внебрачный сын от Кати? — задал Штольман вопрос, который съедал его.
— Да Господь с Вами! Нет, конечно! Он бы тогда и Катю, и Вас со свету сжил. И поверьте, у него для этого были большие возможности. Думаю, поначалу Дмитрий, возможно, и хотел признаться отцу, а потом понял, какая доля вас ждет, и решил оставить все как есть.
— А Вы что-нибудь про мою матушка знаете? Я ведь про родителей совсем ничего не знаю.
— Про Катеньку-то? Не так много, я ведь тогда был мальчишкой. Ее отец Вольдемар был кузеном графа. Родители у нее умерли, что там случилось, я не знаю. Жила она у родственников, фамилия у них была точно не Ридигер, я бы запомнил, значит родня со стороны матери. Их имение было неподалеку от одного из имений Ливенов, куда отец тогда отправил Дмитрия подальше от городских соблазнов. А соблазн-то оказался как раз там… Потом эти родственники выдали Катю за своего знакомого, который давно на нее глаз положил. Говорили, что мужчина положительный, тихий, спокойный, только на много лет старше ее, как его звали, я тогда не знал. Знал только, что муж увез ее довольно далеко от родственников. Про это мне Дмитрий сам сказал, когда печалился. Я тогда не понял и сказал ему, что, мол, ну и что, что далеко, взял бы да и съездил, раз так горюет, чай не на край света ехать. А он так печально ответил: «Павлуша, не понимаешь ты еще ничего в жизни. Дело не в том, где она живет, а с кем. Я не могу туда поехать. Она теперь мужняя жена, я не хочу ей проблем». А потом все же, как выясняется, поехал… И принес ей проблемы, каких наверное, никогда не ожидал…
После этого Дмитрий решил вообще не жениться. А как ему к пятидесяти стало приближаться, отец просто с ума сошел. Говорит, обязан жениться, и все тут. Да еще наследника ему вынь да положь. А не кочевряжился бы за двадцать лет до этого, что Катя ему не ко двору пришлась, может, наследников бы уже целая вереница была. И опять завел свою песню про то, что лишит его всего и Гришку наследником сделает. Какой из того наследник? Последние мозги и те пропил. Нет чтоб Господь его раньше прибрал. Я вообще удивляюсь, сколько он протянул. Умер, когда уже Сашка родился. Невесту отец Дмитрию нашел, какая его устраивала — графская дочь, с богатым приданым и главное — безропотная. Ничего от нее не ждали, только чтоб наследника князю родила.
А с наследником у Дмитрия была беда. Он как-то по глупости дрался на дуэли на шпагах и получил пару уколов в пах. Думал, вроде бы все закончилось хорошо, все залечилось, только вот детей ему Господь после этого уже не дал. А потом, вскоре после женитьбы, он сильно заболел, после этого и про супружеские обязанности можно было забыть. А наследник был нужен. Ну и задумал Дмитрий заполучить его как угодно, только чтоб отец его всего не лишил.
— Как угодно, — пробормотал Штольман.
— Вы это о себе? Да не смущайтесь, Яков. Я знаю, что Вы были любовником Лизы, недолго, но были. Это Дмитрий придумал, мол, родная кровь как никак. Не сын, так хоть внук будет. Я Дмитрия очень любил, но видел, что у него, бывало, проскальзывал отцовский характер, тоже умел людьми манипулировать, когда хотел. А как до дела у Вас с Лизой дошло, через некоторое время он передумал. Сказал, что никогда не был отцом Вам и было бы несправедливо, если бы он лишил Вас еще и сына…
— А как же Лиза? Не бессловесное же создание была. Неужели согласилась на подобное? Извините, лечь с сыном своего мужа, хоть и незаконным… — Штольман выпил очередную рюмку. — Я-то хоть не знал ничего, для меня она была просто красивой одинокой женщиной, которая позволила стать ее любовником… — он до сих пор не мог прийти в себя, что, как оказалось, у него была связь с молодой женой его настоящего отца. Это не укладывалось в голове и не входило ни в какие рамки…
— Да кто же ей бы про такое сказал?! Дмитрий попросил кого-то из своих знакомых свести ее и Вас. Мол, Вы — человек молодой, темпераментный, симпатичный, не без шарма… Она — красавица, нуждающаяся в мужском внимании, вдова. Не могла же она сказать Вам, что замужем… Дело было только за малым — дождаться, когда у Вас все случится.
— Мне казалось, что я ей нравился… — тихо сказал Яков Платонович. — Неужели весь ее интерес ко мне был только из-за ребенка? — его рука потянулась за рюмкой коньяка.
— А Вы ей и нравились, очень нравились. Я это точно знаю… Вы ее поймите, ее выдали замуж за абсолютно безразличного к ней мужчину, который был старше ее более чем на двадцать пять лет да еще и вскоре перестал быть мужчиной… А тут в ее жизни появился молодой человек, пусть даже для определенной цели, но который заинтересовался ей как женщиной и дал ей почувствовать себя женщиной… Когда Дмитрий увез ее в имение, она по Вам тосковала… А чем тоску можно вылечить? Правильно, новыми чувствами. Я-то в нее давно был влюблен, еще до того, как отец на ней Дмитрия женил. Ну и решил утешить ее. А она не отказала, может быть, таким образом хотела забыть Вас… Так у нас Саша и получился… То, что он мой — я знал всегда. Дмитрий только мне одному рассказал, что у него уже не может быть детей. Никто больше из родственников этого не знал. Сказал, что потом, если что, сделает меня опекуном Саши, Лиза ведь умерла, когда Саше не было и года. Сначала после родов оправиться не могла, а потом чахотку подхватила. И сгорела как свечка. Если бы не это, мы с ней так бы и оставались вместе…