Спросил журнальный деятель один.
Он где-то прав, но пусть учтут при этом
Влияние морозов и глубин.
Есть бриллианты и пустые стразы.
Есть просто угли от костра осин.
Но угли превращаются в алмазы,
Преодолев давление глубин.
Но души превращаются в алмазы
Под тяжестью немыслимой глубин.
Ох, трудна, тяжела глубина.
Если что – ни покрышки, ни дна.
Только всё же упрямо идём мы на бой
В глубину, в глубине, с глубиной.
Потому что нам в жизни была суждена
Для огранки души глубина.
Уходим
Е.М.Иванову
Бурун.
Толчок.
Присела, понеслась!
Мы перешли
с моторов
на турбину.
Какая мощь!
Какая дрожь и страсть!
Уже волна
ласкает нашу спину.
Уходим
на работу в океаны
Невидимые
пахари глубин.
Для жизни мирной,
как это ни странно,
Нужны
ракеты
наших субмарин.
В холодный мрак
и в тишину
уходим,
Задраив люки,
и надраив медь,
Чтоб за Россию
при любой погоде
Ракеты
не замедлили
взлететь.
Под тяжкий груз
мы подставляем плечи.
С ним нет покоя
и на самом дне.
И рвутся души
сквозь металл
на встречу —
Из чёрной бездны
к солнцу и весне.
И вот опять —
присела, понеслась!
Уже идём
из базы
под турбиной.
Какая мощь!
Нырнуть какая страсть!
И вот волна
скрывает субмарину.
Автономка
Верхний люк уже задраен.
В ЦГБ шумит вода.
Погруженье начинаем.
Устремляемся туда,
Где стихия субмарин —
Тишина и мрак глубин.
Самый северный в Европе
Маячок мигнул вдали.
С ним исчезли в перископе
Очертания земли.
Семь минут дифферентовка —
Вот что значит тренировка.
Крейсер слился с человеком.
Тонну за борт, тонну в нос.
Осмотреться по отсекам.
Лишний вырубить насос.
Все системы проверяем.
Всё сбывается. Ныряем.
– Тридцать, сорок, шестьдесят, —
Слышен боцмана доклад.
Наконец спокойно мне
В безопасной глубине.
Как набат разнёсся эхом:
«Слушать всем!» – звенит сигнал.
В настороженных отсеках
Гимн Союза прозвучал.
Командир довёл до нас
По трансляции приказ:
– Курс на Полюс. Там всплывём,
Баллистической ракетой
В океане Тихом где-то
По квадрату долбанём.
Соблюдая тишину,
Мы уходим в глубину.
Задаем турбине двести.
Квакер щёлкает на дне.
Это значит мы на месте,
На рабочей глубине.
И крадёмся на вершину
Подо льдом в ущельях гор,
Уповая на машины
Да на мамин заговор…
Двадцатиметровый лёд
Здесь от шторма бережёт.
Слышал, были здесь когда-то
И подлодки супостата.
Не стучите люком громко —
Скрытность, море, автономка!
Вахта, сон, обед, каюта,
Тренировка КБР,
Чтенью, видику минута —
Вот подводника удел.
У мужчин налажен тут
Настороженный уют.
Сутки, месяцы бегут.
Нет, бегут до половины,
Ковыляют с середины,
По-пластунски наконец,
Словно раненый боец,
Сутки тянут еле-еле
Воз тринадцатой недели.
Вахта, ужин, филь, каюта,
Разговоры о стране,
Дети, женщины во сне…
И не спится почему-то
Подо льдом на глубине…
Всё же мир узнает нас —
Нами выполнен приказ.
Точно вмазала ракета
В океане Тихом где-то.
А о том, как в полынье
Оказался на корме
Белый, как сугроб, медведь
На людишек посмотреть,
Как мы вышли на простор
Из-под айсберговых гор —
То отдельный разговор.
Расскажу когда-нибудь.
Дайте мне передохнуть.
Вновь поют цистерны звонко.
Мы устали в тишине.
Завершилась автономка.
Крейсер снова на волне.
Ну, а штурман – парень дока!
И маяк, и город здесь.
И всплываем не до срока —
Все же счастье в жизни есть!
Снисхождения не знали
К нам ни льды, ни глубина.
Запах тундры слёзы дарит…
Принимай сынов, страна!
Отклонение – ноль
Достигли Полюса. Над нами вечный лед.
За много миль ни одного просвета.
По карте же неподалеку где-то
Есть полынья, которая нас ждет.
Вращаемся вокруг земной оси.
На ледомере тридцать метров, двадцать…
Сквозь лед такой нам к солнцу не прорваться,