«Сейчас мозги вскипят»
— О чем речь? — Не выдержала темпераментная француженка. Тайны порядком надоели.
— Не сейчас. — Отрезал Френсис.
«Ну, нет. Так просто ты от меня не отмахнешься»
— Вы сговорились за моей спиной? И какова моя роль в вашем сценарии — жертвенный агнец?!
Френсис хотел было резко ответить, но лорд Вальмор жестом остановил его.
— В какой-то мере. — Чуть грустно кивнул старик, и молодые люди в шоке уставились на него. Первым пришел в себя молодой лорд. Повернулся всем корпусом к застывшей девушке и нетерпящим возражения тоном, сказал:
— Мы обязательно выберемся! Обещаю.
— Тебе верить — себе не доверять.
Набежавшие тучи развел руками усмехнувшийся Вальмор.
— Прошу простить меня, мисс Бернс. Совершенно позабыл о манерах. Заставил нервничать такую очаровательную леди. Мы с лордом Бридлингтоном действительно обсуждали ваше пребывание в замке. Но прежде чем ввести и Вас в курс дела, позвольте поведать легенду нашего рода. Мой предок стал рыцарем еще при Генрихе I. Из века в век наш дом богател и обретал все большее влияние. Пока 18 апреля 1480, в високосный год не родилось проклятие всей ветви Вальмор — Джен. Из-за нее известная династия угасает. Пред вами последний представитель древней фамилии.
— Простите, 18 апреля? Напоминает о Лукреции Борджия, герцогине Феррары. Они с Джен родились в один день. — Лаура смутилась под пристальным взглядом старца.
«Черт бы побрал привычку сначала говорить, потому — думать!»
— Интересное совпадение. Никогда не обращал внимание. Жизнь Джен никто бы не назвал легкой и приятной. Увы, даже родной отец считал ее разменной монетой.
— Обычное дело в те века.
— Безусловно. Предысторию вы знаете из дневника моего предка. Неважно, что сподвигло несчастную стать на путь мрака — велики ее злодеяния. — Звякнул фарфор на столике, точно призрачный стон. На одной из чашек витиевато побежала тонкая трещинка. Зашевелились ветки за окном, точно деревья пытались подслушать важный разговор. —
После того, как семья супруга отошла в мир иной, Вальмор вспомнила о собственной родне. Черная душа не простила родителям искалеченной судьбы, не забыла, как просила заступиться, но услышала сухое: «жена должна во всем повиноваться мужу». Джен разыграла изящную партию, в результате которой отца обвинили в государственной измене.
В те времена не найти проступка страшней. Да и наказание вселяло трепет. Приговоренных привязывали к деревянным салазкам, напоминавшим кусок плетеной изгороди, и лошадьми тянули к месту казни. Там сперва вешали, не давая задохнуться, кастрировали, потрошили, четвертовали и, наконец, обезглавливали. Останки казненных выставляли напоказ в публичных местах королевства и столицы. Мать избежала казни лишь потому, что в доме вспыхнул пожар. Дверь в будуар оказалась закрытой, и бедняжка скончалась в муках. Впрочем, обыватели углядели в случившемся Глас Божий. В то время, женщин, приговоренных к казни за государственную измену, из соображений «общественного приличия» сжигали на костре. Леди Вальмор стала обладательницей огромного состояния. Земли, замки, сундуки с золотом и драгоценностями. Барды посвящали ей баллады, художники писали портреты, а воздыхатели стелили ковры из цветов. Прошлое забыто навсегда, и жизнь ее превратилась в сплошной праздник. Но это днем, ночью же в замке происходили ужасные вещи. В реке то и дело всплывали обезглавленные тела с отсеченными руками и вспоротым животом. Перепуганные крестьяне разбегались с насиженных мест кто куда. — Старик на мгновение умолк и перевел тяжелый взор на побелевшего Френсиса. Парень нервно раскачивался из стороны в сторону. Взгляд «в себя» давал понять, что перед глазами плывут далеко не радужные картины. Лаура обеспокоенно погладила его по плечу. Англичанин редко терял самообладание.
— Я в порядке. — Заверил он и чуть поклонился лорду Вальмор. — Продолжайте, прошу Вас.
— Долгое время сын леди Вальмор был далек от деяний матери. С младых ногтей жил на побережье в отдаленном поместье в окружении мамок и нянек. Треволнения и суета обошли его стороной. С возрастом потомок древнего рода нашел себя в служении Богу. Однажды следуя из монастыря в монастырь, ведомый сыновним долгом, заехал без предупреждения в отчий дом. Спустя сутки в ужасном страхе покинул родовое гнездо. Юноша бежал на рассвете, поседев, как лунь в двадцать лет.