— Эда Таля. К вам устраивался такой лохматенький мальчишка, а потом пропал.
Клавдий честно попытался вспомнить. И даже вспомнил — только не мальчишку, а звонок Леды Морр. Он тогда подписал приказ об увольнении Эда и тут же о нем забыл.
— Помню, — неуверенно ответил он. — Да чтоб тебя, Грейс, убери это, у Дафны же замыкание сделается!
В белом контейнере, на ледяной крошке, лежали черные изогнутые раковины. Клавдий несколько раз ел устриц — в подпольном ресторане, где после каждого такого заказа выключали свет. Официанты не знают, что приносят, посетители не знают, что едят, и никто, конечно, не пришел сюда специально, чтобы заказать живых устриц. Это ведь так неэтично.
Разве Клавдий когда-то позволял себе неэтичные поступки.
— Да не дергайся, — вальяжно улыбнулась Грейс. — Они идентифицируются как конфеты.
— Очень хорошо, а теперь убери эту дрянь с моего стола, — тихо сказал он.
Когда-то он тоже думал, что можно вручную сменить пару настроек профиля, и Дафна сразу поверит, что устрицы — это конфеты, и что в кулоне у красивой девчонки сахарная пудра, которая очень вкусно пахнет. Больше двадцати лет назад, когда он был молод и Дафна была молода и доверчива, как девчонка с периферии.
Грейс фыркнула, но контейнер закрыла и убрала в сумку.
— Нудный ты. Так что, покажешь, кого вы там нарисуете?
— Нет, — твердо ответил он. — Но я съезжу к Полю и мы все обсудим. Позже.
Если бы все было так просто — не понадобились бы никакие платформы. Можно подумать, она этого не понимает. Или это проверка?
«Нужно поговорить с Марш, — вдруг подумал он. — Она-то точно понимает правила. И знает, чего хочет Поль».
— Что с Эдом Талем? — напомнил Клавдий. — Только прошу тебя, не забывай, что нас здесь трое.
— Эд Таль за тобой следил. У него дома твоих фотографий было столько, как будто он на них собирался молиться, дрочить и ими же подтираться. — С лица Грейс пропала вся дурашливость. — Не знаю, кто ты такой и что сделал, но за тобой следили, и ты чем-то нравишься Арто. И Полю — Поль с ней носится, как…
— Арто за мной и следила, — перебил ее Клавдий.
— Это она любя, — отмахнулась Грейс. — Говорю же, ты ей нравишься. А Эд Таль не понравился. Однажды Арто сказала Эду, что за городом, в пустыне, кто-то забыл статуэтку, красивую и дохрена дорогую…
Она поставила перед ним новый контейнер и медленно подняла тонкую черную крышку. На кудрявых листьях салата были разложены куски жареной в панировке курицы.
Клавдий подумал, что это точно какой-то намек, если не прямая угроза — не зря же Грейс так пристально на него таращится. Нужно было хоть ей подыграть, но вообще-то таращиться в потолок и вязать узлы было гораздо интереснее. Сейчас он все равно не был способен на большее.
— Хорошо, я понял. Она узнала, чего хотел Эд?
— Может и узнала, — лениво протянула она. — Сам у нее спроси, Клавдий. Так вот — Полю не понравилось, что взорвали центр. Поль хочет, чтобы ты на него работал и чтобы тебе никто не мешал. И вообще Поль пацифист. Когда он найдет этого мудня, они с Арто из его башки горшок цветочный сделают, орхидеи свои в него воткнешь.
Грейс гордо вздернула подбородок, а потом подвинула плетеное кресло к углу стола. Положила ноги Клавдию на колени.
Он несколько секунд честно их разглядывал. Красивые ноги. Загар золотистый — красиво. А пушок белый — забавно.
Потом перевел взгляд на стол. На открытые контейнеры с курицей и заправленными оливковым маслом овощами с белым сыром. На бутылку без этикетки. Бутылку вообще-то тоже стоило бы убрать, она вроде тоже неэтичная и запрещенная.
И только потом посмотрел Грейс в глаза. Ошеломленные и тоже очень красивые.
Загар. Бутылка без этикетки, живые устрицы в закрытом контейнере. Статуэтка в пустыне. Пацифист Поль Волански.
Петля из шелкового шнурка. «Ты ей нравишься». Цветочный горшок для его орхидей. Для цветов, победивших смерть.
Клавдий рассеянно погладил ее колено, а потом медленно наклонился, коснулся его лбом.
А потом начал смеяться. И уже не смог остановиться.
Глава 10. Небо в разломах
Если бы Арто было перед кем изображать эмоции, она изобразила бы раздражение — Клавдий нашел и заклеил почти все камеры и микрофоны у себя дома. Оставил только несколько обязательных, для Дафны, а ей доступ к ним закрыл.
А может, стоило посмеяться. Клавдий, который мог распутать сложное плетение кода между городами и вернуть ее домой, пропустил двенадцать скрытых камер. Грейс принесла для нее еще восемь. Это было не обязательно, но Арто не любила расставаться с глазами.
Грейс — хорошая девочка. Арто не любила таких при жизни. И сейчас она вызывала какие-то странные помехи в алгоритмах.
Арто рассеянно наблюдала — всего с трех ракурсов — как Грейс пытается устроить голову на плече спящего Клавдия. Они лежали на объемной циновке у неразложенной кровати, и Грейс постоянно морщилась и потирала колено, куда впивался один из узлов плетения.
Странно, как быстро люди привыкают к одиночеству. Как быстро перестают думать о других.
Арто лениво прикинула мотивацию Клавдия на основе своих данных — с вероятностью в 67 % он просто привык спать на полу и не подумал, что девчонке будет неудобно. Это были недостоверные данные и это была неважная информация. Поэтому Арто могла прикидывать ее «лениво». Можно было подумать, что Клавдий, привыкший спать на полу, будет делать, когда ему вернут Тамару, но это волновало Арто еще меньше.
Главное — у нее снова есть камеры и микрофоны. И послание от Поля Грейс передала. Может, теперь Клавдий будет побольше думать о работе и поменьше вязать узлы, пялясь в потолок.
Потому что Поль и его люди не где-то там, далеко за городом, выше по течению реки. Любой из них в любой момент окажется у него на пороге.
Хорошо, что Клавдий теперь знает про Эда Таля. Хорошо.
Немного жаль, что она не все знает про Эда — Грейс соврала Клавдию. Арто не участвовала в этом убийстве и даже не звала Эда в пустыню, только передала Полю его данные, а потом провожала взглядом, пока они не вышли за пределы действия последней камеры. Но Арто знала Поля. Эд Таль точно мертв.
Подсветка орхидей вдруг потускнела, а потом брызнула злыми разноцветными искрами.
Арто не стала искать, где в домашней системе случился сбой. На самом деле ей было чем заняться.
Клавдий вчера выдал неожиданную реакцию. Зачем он смеялся? Арто знала, что у него не было секса несколько месяцев, и что у него все в порядке с ориентацией и потенцией. И Грейс ему понравилась, поэтому Арто и посоветовала Полю послать именно ее. Все должно было быть не так. Но когда Грейс сказала, что они убьют человека, который взорвал центр, Клавдий начал смеяться.
Если бы Арто было, перед кем изображать эмоции, она изобразила бы растерянность. Почему?
Грейс перевернулась на другой бок и раздраженно повела плечами. На коже отпечатались косы плетения циновки.
Арто могла бы сказать, что ей очень не хочется отвечать на этот вопрос, но она не могла чего-то хотеть. Просто этот расчет вел к будущим проблемам, сбоям и элементу хаоса во всех будущих расчетах, и не стоило его производить. Нельзя было его не производить.
Вероятность, что это Клавдий взорвал центр, составляла 24 %. Это много. Это слишком высокая вероятность для одного подозреваемого.
Он хотел избавиться от дочери? Спер где-нибудь чертеж, синтезировал взрывчатку… нет, тогда Клавдий не пустил бы пауков в палату Тамары.
Скорее он помог утонуть жене — здесь Арто рассчитала вероятность в 53 %. Если бы карабинеры получили такие же результаты — его бы арестовали. Но карабинеры не знали о белых стенах, вдоль которых гуляет Клавдий. В которых ищет изъяны, да, ищет, и теперь будет искать еще лучше.
Хорошо.
Клавдий так хотел вернуть дочь. Для Арто это выглядело одержимостью — она раньше не видела такой родительской любви. Только видела, как такую любовь изображает ее мать. Мать изображала — а может, и правда пыталась так любить, но Марш было невозможно любить даже в детстве — а Клавдий, кажется, не притворялся. С вероятностью в 62 %. Что если ему было мало встреч по составленному Дафной расписанию? Что если он утопил жену, чтобы вернуть дочь, потому что Дафна не оставила ему выбора?