У Эммы в глазах жила радость. Каждую неделю Эмма провожала бутылкой белого вина, и тогда эта радость начинала светиться ярче. Но Эмма никогда не оставляла радость себе — она делилась с ним.
Художественное образование позволяло работать тестировщиком — через визуализаторы иногда было проще обнаружить ошибки. Как засоры в системе прачечной. Клавдий так и собирался поступить, но зачем-то начал разглядывать систему безопасности Дафны, изрытое блиндажами поле, по которому были разбросаны уходящие в землю решетки, черные мраморные плиты, мотки колючей проволоки и живые цветы. И однажды он нашел ошибку.
У Эммы был неэтичный роман с психологом, от которого она ушла в тот день, когда бросила в Клавдия бутылкой воды. Оборвавшийся роман — и огромный список эйфоринов, которые она принимала, когда хотела уснуть, проснуться и не бояться смерти. Эмма любила спать и не любила бояться смерти. В ее профиле была отметка о подтвержденной фобии, с которой теперь работал новый психолог.
Если бы Клавдий был умнее. Если бы он был рассудительным, как Эмма — сделал бы вид, что ничего не видел, и ушел бы выращивать цветы на трупах. Но он несколько дней думал, как использовать эту ошибку, а потом начал собирать первую модель браслета. Он отключал камеры и микрофоны, ставил глушилки и рисовал схемы в бумажном блокноте, чтобы чертежи не утекали в сеть. Но спустя несколько секунд после того, как он закончил первый чертеж, ему пришло приглашение в закрытый конвент, где его ждал золотой аватар со слоновьей головой.
Новый психолог, Су Нииам, сказала Эмме, что невозможно перестать бояться смерти, а потом сказала, что эйфорины, которые она принимает, состоят из сахара и легкого седативного препарата. Но в основном из сахара. Су называла это «подсластить испуг». Она сказала Эмме, что единственный способ перестать бояться смерти — это осознать ее.
Клавдий знал, что должен закончить работу. И она даже устраивала его — он сразу согласился сотрудничать. Ему выписали крупную премию за обнаружение уязвимости и повысили профессиональный рейтинг. Его заявки на проведения выставок всегда рассматривались быстро и ему никогда не отказывали. Перед теми, кто взял у него браслеты и отправился бить окна, Клавдий не чувствовал никакой вины. У него все было хорошо. Только Эмма перестала говорить разумно, и теперь говорила как он. Больше не просила его рисовать. Больше не тревожилась, когда он сутками бродил по визуализациям систем безопасности, выискивая новые и новые уязвимости. И Клавдий скучал по ней.
Но Эмма была занята — она ночевала на хрупких каталках в крематории, стояла на краях крыш, завороженно глядя на людей, превратившихся в кляксы шляп и платков, медитировала, зажав в одной ладони смертельную дозу легальных эйфоринов, а в другой — капсулу мизарикорда. Смерть никак не желала посмотреть ей в глаза, в которых больше не было радости, а Дафна не желала остановить ее, потому что у Эммы было предписание на терапию.
В конце того года Клавдий перестал отличать мир визуализаций от реального. Он не понимал, почему дома, улицы, аэрокэбы и деревья реальны, а фракталы и смутные образы, сгенерированные сетью — измученные лошади с пятью ногами, реки с течением, нарисованным синими линиями — нет. Ни одна девушка с ним бы не осталась, потому что он постоянно глупо улыбался и по нескольку раз ощупывал лицо Эммы и пересчитывал ее пальцы, пытаясь смириться с тем, что она реальна. Но Эмма, которая ночевала в крематории и по четыре часа мычала, сжимая в ладонях яд, понимала его. И ей некогда было его осуждать, когда он снова раздал своим друзьям белые костистые браслеты и сказал, что можно делать все что угодно. Он больше ничего не говорил о границах и разбитых окнах.
Однажды Эмма сказала, что прошла терапию и получила достижение за преодоление фобии. И получила семейную лицензию — теперь она могла родить ребенка, потому что считалась здоровым и уравновешенным человеком.
Клавдий долго сидел, уронив голову на скрещенные руки. Похолодевшие ладони царапали ледяные рыбьи кости почти законченного браслета. Он знал, что Эмма не была здоровым и уравновешенным человеком. Знал, что она получала удовольствие от дозволенного риска, и что однажды ее тяга к познанию границ обязательно превратится в тягу к саморазрушению.
Эмме не стоило иметь детей, да и ему тоже. Он это осознавал, как хотели Дафна, безымянный человек с железной башкой и психолог Эммы, Су Нииам, будь она проклята.
Браслет щерился ему в руки острыми краями, Клавдий хотел быть мудрым и поступать правильно, но еще больше хотел послать всех в жопу и поступить так, как поступали в его понимании все нормальные люди всю ненормальную историю.
Он поднял голову и позвал Эмму замуж.
Через шестнадцать лет она ушла от него.
Через шестнадцать лет и восемь месяцев Эмма утонула, и Клавдий знал, что хотя бы один раз она по-настоящему смотрела смерти в глаза.
…
Марш Арто однажды держала в руках капсулу мизарикорда дважды. В первый раз, через минуту после полуночи, в двадцать первый день рождения. Подержала и сдала обратно, оставив на ладони отпечаток невесомой, гладкой и золотой смерти. Второй раз — после установки снимающей повязки. Оказалось, что привыкнуть к темноте проще, чем к голубому блюру помех.
Арто не стала уточнять, какой дизайн у капсулы в Средних городах. Использовала изображение, которое осталось на пластине, и теперь золотые капли одна за другой соскальзывали с ее ладони и падали на серый ковер в темной гостиной Рихарда Гершелла. А потом снова появлялись у нее в руке.
Капсула состояла из трех сегментов. Они растворялись поэтапно — транквилизатор, обезболивающее и единственная капля яда.
У Арто было три-три-три правды — кто взорвал центр Лоры Брессон, кто убил Питера Легасси и кто помог убить Марш. Еще одна правда была у Рихарда, и Арто могла ее забрать, но для искусственного интеллекта четырех переменных оказалось слишком много.
Крит
ческое
значение
Арто рассеянно перебирала виртуальную копию колоды Айзека. Нашла карты «Творец» — сомкнутые ладони, полные воды — и «Рыба» — серебряный карп с обнаженными золотыми ребрами. Их Клавдий и показывал Полю?
критическоезначение
Наверняка так и было.
«Наверняка» — это когда нет точногочисла. нетчисла
Марш бы злилась?
«злость»
«веселье»
«отчаяние»
Арто не знала. Марш никого не любила и ее никто не любил.
«никогонелюбить»
«отменить»
«изобразитьлюбовь»
«любить-говор
итьправду-неотказыва
тьсяотрассчетов»
Но как Арто пришла к изображению этой реакции? Почему не вышла из конвента, не огрызнулась, не рассмеялась?
«изобразить-любовь-база-реакций-выбрать-подходящую»
Марш сказала бы, что это транквилизатор. Арто изобразила на лице сочувствие, хотя в этот момент знала, что Марш жалела бы ее. Через несколько секунд она убрала с лица все эмоции, вывела на соседнем трансляторе второй аватар и изобразила сочувствие уже на его лице. Вот так. Теперь она смотрит сама на себя.
«изобразитьлюбовь»
«выбрать»
«выбрать-вероятность-более-2%-результатовненайдено»
Однажды к Марш пришел знакомый мальчишка из клуба. Принес конфеты из третьего меню — содержание какао не менее 10 %, начинка «вишня в коньяке» — и две бутылки пива. Марш стояла на пороге своей комнаты, в мужской рубашке и не зашнурованных ботинках, обнимала себя руками и хохотала, глядя ему прямо в глаза.
«конфеты-смех-рубашка»
«совпадений-с-выбраннойреакцией-ненайдено»
Мальчишка несколько секунд ошарашено смотрел на нее, а потом вдруг сел на пол, открыл коробку и начал глотать конфеты. Кажется, даже не жевал. Третьей он подавился, и Марш пришлось захлопнуть дверь, потому что от смеха она на ногах стоять не могла.