– Молчите? – нарушает затянувшуюся тишину Света. – А я часто думаю: где бы нам взять зрелищного хлеба, чтобы убить, так сказать, двух зайцев разом?
Я продолжаю молчать, пытаясь понять, провокация это или обычный разговор «за жизнь». Вдруг все-таки провокация? Именно поэтому я предпочитаю пить в компании либо родственников, либо близких друзей. С ними можно раскрепоститься, подурачиться, более того – выпустить из себя на время то животное, что иногда просится наружу. А здесь? Какие странные девушки… Сначала Бродский. Теперь – этот зрелищный хлеб… Хорошо, что я не надрался.
Вижу, что не только вечер в целом, но и этот разговор идут не по моему сценарию. Пора брать инициативу в свои руки.
– Светлана, – говорю я, – вам завивка совершенно не идет. И невод этот вместо чулок… У вас совсем нет вкуса?
Теперь молчит уже Света. Меня это устраивает. Наконец у нее вырывается:
– Почему вы такой грубый?
– Я не грубый. Я прямолинейный.
– Почему вы такой… прямолинейный?
И здесь, надо признать, теряюсь уже я. Разве не для ее же блага я указал на все эти шероховатости экстерьера? Женя ей об этом не скажет. Будет про себя посмеиваться, что ее красивая подруга выставляет себя пугалом – самой Жене это с руки. Или она тоже этого не замечает?
Прямолинейность шокирует нас. Объяснение простое: мы к ней не приучены. Мы настолько привыкли льстить друг другу, что прямота ошеломляет, не говоря о том, что она просто, знаете ли, возмутительна! А ведь наше общение друг с другом пропитано притворством… «Тебе нравится моя собачка?» – «Нет». Эти слова вгоняют нас в предынфарктное состояние, хотя всего-то нашелся человек, который выражает свое мнение, не стесняя себя банальным, ничего не стоящим ему враньем. Может, наша собака не нравится вообще никому, но нас всегда заверяли в обратном… Откровенность не в почете среди нас, поскольку мы привыкли к компании порядочных людей, а не откровенных. А порядочность – это всегда и маленькая ложь слов. Во всяком случае, к такой порядочности мы приучены.
Или взять вопрос «Как дела?»
– Как дела? – то и дело бросают мне люди из числа «порядочных», которым мои дела по большому счету ничуть неинтересны.
– Тебе оптимистическую версию или пессимистическую? – спрашиваю, со своей стороны, я.
Если любопытствующий выбирает первое, я ограничиваюсь лаконичным: «Нормально». Если же – на свою беду, второе, излагаю расширенную версию текущего состояния своих дел. После подробнейшего рассказа у собеседника напрочь пропадает желание интересоваться моими делами и впредь.
– Знаете что, Александр? – продолжает наступать Света. – Мужику следует быть с хреном, а не самим хреном. А то некоторые думают: я такой терпкий и крепкий, и лучше меня не сыскать. Мне кажется, у вас не складывается с отношениями.
– С чего вы взяли?
– Не может у вас с любовью складываться. Я это чувствую. Я вижу: не любят вас. Как вас можно любить?
– Ну знаете! – Я начинаю потихонечку закипать. – Женщина, способная полюбить меня – такого талантливого и такого некрасивого, – родится только через пару сотен лет. Вы – женщина сегодняшнего дня. Вам не понять.
– Ты что несешь? – Женя отрывается от телевизора и неожиданно переходит на «ты». – Чем женщины будущего отличаются от сегодняшних?
– Сегодня романтике не хватает накала. Сегодня правит прагматизм.
Женя переглядывается с подругой. Обе прыскают гортанным смешком. Мне в нем, разумеется, слышится зловещий хохот кумушек-сорок, задумавших проказу.
– Тебе сколько лет-то? – продолжает пытать Женя.
– Двадцать девять! – с торжественностью в голосе вру я.
Торжественность мне нужна для убедительности. Мужчина претендует на то, чтобы слыть мудрым. Поэтому, в отличие от женщины, претендующей на то, чтобы быть красивой, он вынужден года себе не скидывать, а накидывать.
– Мне почему-то кажется, любовь тебе не нужна. Я таких людей знаю: она им без надобности.
– Как это мне не нужна любовь? – возражаю я. – Еще как нужна! Любовь – обязательная часть нашей самореализации, часть «плана на жизнь». Без нее жизнь неполноценна. И это – еще без учета разных приятностей физиологического характера, которые несут влюбленность и, разумеется, собственно любовь: эндорфины всякие, крылья за спиной и так далее…