Слух об американском чуде моментально разнесся по залам ресторана. Это была сенсация. Люди поднимались из-за дальних столиков и косяками валили полюбоваться необычным зрелищем. Через полчаса перед заведением образовалась гигантская очередь. Всем хотелось взглянуть на настоящего ковбоя, который, по слухам, ужинал со своей лошадью.
Жених был приятно смущен всеобщим вниманием. Но для Надин то был удар в сердце. Все любовались не ею, а сапогами ее спутника! Этого она ему простить не могла. Свадьба не состоялась.
Несмотря на свою недалекость, Надин чувствовала, что в какой-то момент я начал отстраняться от нее и вот-вот оторвусь окончательно. Она сделалась раздражительной. Особенно ее раздражала моя сравнительная «правильность», хотя эта правильность и была ложной. Правильностью ее можно было назвать лишь применительно к ее собственной «неправильности».
– Может, ты такой правильный, что и в носу не ковыряешь? – могла бросить она.
– Ковыряю – как еще нос чистить?
То, что меня иногда относят к категории «правильных» людей, удивляет. Не потому, что мне так уж не хотелось бы быть правильным, а потому что я, как мне кажется, не даю для этого повода. Разве не возмутительно, что люди не только не могут, но и не желают разобраться в нашей природе и соответственным образом классифицировать нас? Если я скунс, я все-таки хочу быть отнесенным к скунсам, а не к пандам, как бы панды ни были милы, а скунсы – вонючи.
В начале моего знакомства с Надин я, разумеется, и слышать не хотел окружающих, твердивших мне:
– Ну, что внешность-то, что? Внешность – еще не весь человек. Одной внешностью сыт не будешь.
– Внешность – все! – отвечал я им самодовольно, любуясь своей Надин.
Самодовольство вполне заменяло мне разум. Только я не знал, что у первой влюбленности всегда есть продолжение. После того как вы добились тела человека, в которого влюблены, вы вступаете с ним же в борьбу за его душу. И эту борьбу за душу я проиграл. А кто бы не проиграл? Надин – соперник серьезный. Думаю, непобедимый.
Расстались мы после ссоры из-за уличного котенка. Надин театрально подхватила его на руки и принялась тискать и целовать. Нанянчившись с котенком, она протянула его мне:
– Возьми. Приюти на зиму.
– Почему я?!
– Я не могу. У меня аллергия на животный мех, – пояснила она, зябко кутаясь в песца.
Возразить мне было нечего. Я презираю себя за то, что часто попадаю в ситуации, в которых не могу отстоять собственное мнение. Котенка я взял, хотя и отвез при первой же возможности родителям. А с Надин решил расстаться.
Любовь живет три года? Не знаю… Во мне она живет до второй крупной размолвки. После первой я еще пытаюсь спасти отношения.
– Ты – краковяк! – сказала мне на прощание Надин.
– Краковяк? Это еще почему?
– Потому.
– Да почему именно краковяк?
– Не знаю. Я даже не в курсе, что это такое. Но звучит так, что сразу видно: ты – кра-ко-вяк!
Если представить суть моих отношений с особями данного типа в виде краткого поэтического диалога, он вполне мог бы выглядеть так:
– Я – звезда!
– А я – комета. Извини меня за это…
Занавес. Я ухожу.
– Иди, иди! – кричат мне вслед. – Неудачник!
Кричат громко. Надрывно. Становится ясно, что кричат не столько для того, чтобы унизить меня, сколько подчеркнуть, что сами кричащие неудач не испытывают. И все же они понимают, что большинство их удач – результат содействия со стороны таких неудачников, как я. Да-да, именно содействия. И именно со стороны неудачников. Без неудачников у них не было бы удачи. Ведь бремя неудачи взваливаем на себя мы.
Я настолько незадачлив, что даже в отношениях мучаюсь одиночеством. Сходиться-то с девушками схожусь, но личного счастья нет. За неимением счастья обхожусь его суррогатом – сладкой обидой на весь мир. А в том, что я обижен на мир, сомнений нет. Иначе зачем мне мстить ему через неуважение к другим людям? Они платят мне тем же. Круг замыкается. Проблему я вижу – значит, не дурак. Решением пренебрегаю – выходит, остолоп.