— Уж не думал, что когда-нибудь встречу человека, которого ещё можно будет удивить или обрадовать подобным, — усмехнулся он.
— Что вы! Такая красота не может не удивлять и не радовать, — уверенно ответила Марта.
— К таким мелочам вполне можно быть равнодушным, если перед глазами куда более завораживающая красота. Например, очарование некоторых женщин, — хитрый цепкий взгляд не оставлял сомнений, развеивая прозрачность намёка.
Девушка слегка порозовела.
— Не сомневаюсь, что для вас именно это — истинный источник вдохновения, — тихо усмехнулась она.
Всем известна слава большого ловеласа — ближайшего друга царя.
Меншиков мог лишь безропотно согласиться с этим утверждением, дабы не кривить душой.
Однако не довелось им вдвоём долго наслаждаться видом зимнего сада, салюта и затянувшейся паузой…
Часть 10
Почти весь вечер Елизавета кокетничала с симпатичным послом-французом, потягивая лёгкое вино, наигранно смеясь и ловко, незаметно поглядывая на Петра.
Тот словно и не видел её, в свою очередь был довольно вежлив с гостями, но как-то снисходительно, как может быть милостив добрый хозяин по отношению к подневольному крестьянину.
Весёлые русские танцы, чуть более безыскусные манеры и традиции казались гостям совершеннейшей дикостью, но они прятали свои впечатления под слащавыми улыбками, а царь и его подданные не собирались их ни в чём разуверять.
— Скажите, правдивы ли слухи о том, что вы собираетесь строить новый город на Неве, государь? — склонившись так, что напудренный парик едва не подметал пол, пропел один из послов.
— Верно, — кивнул царь, задумчиво глядя в окно. — Этот город станет новой столицей империи.
— Империи? — побледнел посол.
— Именно, — с усмешкой подтвердил Пётр, силясь не рассмеяться от комичного испуганного и растерянного выражения лица посла. — Недалеко то время, когда Россия станет империей. Всё идёт именно к этому.
Не найдя что возразить, посол досадливо поджал губы. Он старался дословно запомнить эти слова, чтобы потом всполошить ими Европу и предотвратить вышесказанное развитие событий.
В уме он перебрал возможные последствия строительства этого города вследствие его предполагаемого географического положения и ряда других причин.
— Это потребует множество жертв, — попытался возразить посол. — Много человеческих жизней потребуется для того только, чтобы вбить колья в ледяной воде… а уж на остальное и подавно…
— Если цель оправдывает требуемые средства, то русские люди не жалеют сил для её достижения, — ответил царь. — А когда дело касается процветания государства, для нас и вовсе нет ничего невозможного.
Посол напряжённо размышлял над словами царя. Определённо, нельзя допустить возвышения этих варваров на внешнеполитической арене. А ещё лучше загнать их обратно, в леса и болота.
— Как же вы назовёте будущую столицу? — решил он сменить тему.
— Её название увековечит имя основателя. — Это Пётр решил для себя уже давно. — Петербург.
«…И он станет окном в Европу, а также занозой для ваших королей и кардиналов», — про себя добавил царь.
Посол едва сдержался, чтобы не фыркнуть. У этого человека слишком большие амбиции.
Вот только откуда тогда это навязчивое ощущение, что идеи Петра не просто пустые слова?
— Государь, — прервал эту «милую» беседу государственный казначей, — мы вновь недосчитались довольно немаленькой суммы.
Пётр мгновенно переменился в лице.
— Кто? — Он едва не скрежетал зубами.
— Тот же человек, что и прежде, — склонил голову казначей.
Все, кто находился достаточно близко, отпрянули, увидев, как страшно перекосилось в гневе лицо государя. Каждый подданный знал, что в ярости царь беспощаден.
— Чёрт бы его побрал! — сквозь зубы выругался Пётр. — Где этот тать* бесстыжий?!
— Если память не подводит, вышел, — смиренно ответил казначей.
Словно грозовая туча, с перекошенным злостью лицом, царь направился к выходу, не замечая, как шарахаются от его страшного вида присутствующие. Музыка и веселье несколько поутихли.
— Что притихли-то? — на секунду остановился царь. — А ну, продолжайте!
Веселье продолжалось, а царь, идя дальше, тихо добавил:
— …Чай, казнь будет короткой!
…
Царь уверенно направлялся на знакомый голос с намерением раз и навсегда выбить из него желание воровать.
— Это чудо! — раздался из-за присыпанных снегом кустов не менее знакомый звонкий голосок.