Но Ленинград был в отчаянном положении, к тому же шли тяжелые бои под Сталинградом, где во многом решалась судьба страны. Поэтому Ставка ВГК требовала ускорить переход в наступление не только Волховского, но и Западного (операция «Марс») фронтов. Их главная задача состояла в том, чтобы своим наступлением оттянуть на себя возможно больше сил противника, сковать их действия на северо-западном направлениях, не давая ему возможности перебрасывать подкрепления немецким войскам на сталинградском направлении.
Несмотря на серьезную неудачу советских войск, Синявинская операция не была бесполезной. Ведь дивизии Манштейна, переброшенные из Крыма и втянутые в боевые действия с войсками Волховского фронта, были предназначены для развития наступления и штурма Ленинграда. Войска генерала Мерецкова отвлекли на себя и сорвали новое наступление на Ленинград. Причем противник и сам понес определенные потери в живой силе и боевой технике.
Несмотря на потрясение, испытанное им в застенках НКВД (НКГБ), Кирилл Афанасьевич не потерял способности к разумному риску и смелым поступкам. Большой смелостью можно назвать и его обращения в Ставку и лично к И. В. Сталину относительно отсрочки или переноса сроков начала некоторых операций. К числу таких операций относилась и Любанская операция, проведенная в январе – апреле 1942 г. силами Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского фронта с целью разгромить любанскую группировку противника.
Мерецков неоднократно обращался в Ставку и Генеральный штаб (рабочий орган Ставки) с просьбой отложить начало наступления до полного сосредоточения необходимых сил и средств, до окончательной подготовки войск фронта к этой операции. От попыток настаивать на выполнении своих требований он отказался только после получения личного послания от И. В. Сталина. Вождь при необходимости мог найти нужные слова и дойти до сердца человека:
«Уважаемый Кирилл Афанасьевич! Дело, которое поручено вам, является историческим делом. Освобождение Ленинграда, сами понимаете, – великое дело. Я бы хотел, чтобы предстоящее наступление Волховского фронта не разменивалось на мелкие стычки, вылилось бы в единый мощный удар по врагу. Я не сомневаюсь, что вы постараетесь превратить это наступление именно в единый и общий удар по врагу, опрокидывающий все расчеты немецких захватчиков. Жму руку и желаю вам успеха. И. Сталин»[154].
Не всегда деловые предложения К. А. Мерецкова находили поддержку и понимание в Ставке и лично у Сталина. Например, о включении 54-й армии Ленинградского фронта в состав Волховского фронта. Дело в том, что эта армия, тесно взаимодействуя с войсками Волховского фронта, находилась в отрыве от сил своего Ленинградского фронта, за внешним кольцом немецким войск, блокировавших Ленинград. Поэтому К. А. Мерецков, считая целесообразным включение этой армии к себе во фронт, поставил этот вопрос перед Ставкой.
Однако Ставка прислушалась не к нему, а к командованию Ленинградского фронта, которое в лице командующего генерала М. С. Хозина и члена Военного совета А. А. Жданова (руководителя ленинградских большевиков) решительно воспротивилось такой передаче.
Из воспоминаний К. А. Мерецкова: «…Что из того, что 54-я армия, возражали М. С. Хозин и А. А. Жданов, расположена за внешним кольцом немецких войск, блокировавших Ленинград? Нанося удары по врагу с тыла, говорили они, войска этой армии окажут наибольшую помощь ленинградцам в прорыве блокады. Я пытался возражать. Перед Волховским фронтом ставится задача прорыва блокады города Ленина. Значит, кому бы эта армия ни подчинялась, она будет действовать в одном направлении. А с оперативной точки зрения отрыв ее от Волховского фронта затруднит планирование ударов по врагу и боевое взаимодействие войск. Но Ставка поддержала М. С. Хозина: если для Ленинграда это лучше, пусть будет так. Однако прошло полгода, и Ставка внесла поправку в границы фронтов, передав нам не только 54-ю, но и образованную в январе 1942 года 8-ю армию, находившуюся южнее Ладожского озера. После этого Волховский фронт протянулся на 250 километров, перемалывая бросаемые на Ленинград гитлеровские войска и не давая им соединиться с финляндскими войсками, застрявшими севернее реки Свирь»[155].
В действиях Ставки были и другие «промашки» в отношении Волховского фронта и его командующего К. А. Мерецкова. Одной из крупных таких «промашек» явилась ликвидация, опять-таки по инициативе М. С. Хозина, возглавляемого генералом армии К. А. Мерецковым Волховского фронта во второй половине апреля 1942 г. Фронт был преобразован в Волховскую оперативную группу с подчинением тому же Хозину. Кирилл Афанасьевич об этом пишет: «…Это решение явилось для меня полной неожиданностью. Я никак не мог понять, ради чего было предпринято подобное объединение. На мой взгляд, в этом не было ни оперативной, ни политической, ни какой бы то ни было иной целесообразности. Вскоре, однако, все прояснилось. Будучи в Ставке, я узнал, что командующий Ленинградским фронтом генерал М. С. Хозин утверждал: если Волховский фронт присоединить к Ленинградскому, то он имеющимися в Волховском фронте силами решит задачу по деблокированию Ленинграда. И Ставка пошла на объединение фронтов…»[156]