— Запомните их, сэр Чарльз. Если не хотите их увольнять, то сделайте им серьезное внушение. Спирт, который добавили в уровень, не ядовит. Это я сказал для большего страха. Но обычное недоверие к начальству привело похитителей к разоблачению. Я не позволил бы себе рисковать, добавляя яд, зная что это все же может привести к несчастью. Спирт стал красным от фенолфталеина, который я в него добавил. Это распространенный индикатор при определении щелочной среды. Он не ядовит, но действует как слабительное. В любой аптеке его можно приобрести под названием «пурген».
Когда мы вышли с завода, то Холмс сказал, что у него еще есть дела в Лондоне, и я на Бейкер-стрит отправился один. Он появился только поздно вечером.
С утра, когда я поднялся, Холмса уже не было, он куда-то ушел, никак меня не известив. Не дождавшись его, я сел обедать. Вскоре после этого пришел и он. Видимо, проголодался, так как поданное ему проглотил с аппетитом.
— Теперь, дорогой Ватсон, — сказал Холмс, — надлежит нам совершить наш последний вояж на завод Хетчисона.
Я выразил свою готовность, и мы, выйдя из дома, сели в кеб. Встретив Чарльза Хетчисона, Холмс после приветствий сказал, что если отец его не столь уж занят, то у него в кабинете он намерен дать все разъяснения и кое-какие рекомендации. Нечего и говорить, что старый Хетчисон сгорал от нетерпения и, отложив все свои дела в сторону, пригласил всех в кабинет и приготовился слушать. Кроме нас с Холмсом и обоих Хетчисонов, в кабинете никого не было, но вдруг пришел Смит, которого встретили радушно и предложили присутствовать, на что он согласился с видимым удовольствием.
Обращаясь ко всем, Холмс стал излагать:
— В ходе расследования, джентльмены, нам удалось выяснить некоторые детали, которые представляют определенный интерес. Естественно, производственные неполадки наводили на мысль, что на заводе действует чья-то преступная рука. По этой причине и пригласили меня. Мне не удалось обнаружить преступника, я убедился в том, что его не было. Но это не значит, что нет и виновника.
Все насторожились, услышав эти слова. А Холмс продолжал после небольшой паузы:
— Виновник всех своих злоключений сам сэр Хетчисон. Мне неприятно это говорить, однако я утверждаю, что во всем можно было бы разобраться и без моего вмешательства, если бы не столь естественная, но на этот раз малоуместная отцовская любовь. Сэр Чарльз, его сын, который очень много мне содействовал, не приобрел еще нужного ему опыта, чтобы занять должность главного технолога. Он недавно завершил свое образование, и у меня нет оснований сомневаться в его познаниях, но их требуется еще использовать в повседневной заводской практике. Сэр Хетчисон видит в сыне преемника на своем посту, и очень похвально то, что он приобщил его к производству, которым ему в будущем придется командовать. Обратите внимание на инженеров-железнодорожников. Их не выпускают на широкий простор без того, чтобы они не потрудились на паровозе простыми кочегарами. Я надеюсь, что сэр Чарльз не примет моих слов себе в обиду, когда я скажу, что и без моего вмешательства все обошлось бы, если бы не его поставили главным технологом. Ведь если я, всего лишь сыщик-консультант, криминалист, разобрался в ваших неполадках, то квалифицированный инженер сделал бы это с не меньшим успехом. А такие инженеры в вашем распоряжении имеются, но все они выполняют указания главного технолога, у которого не набралось еще практических навыков. Если бы сэр Чарльз начал не с главного технолога, а с должности простого инженера, то все другие старались бы выяснять причину случавшихся неполадок и, наверное, пришли бы к тому же. Конечно, совершенно непредвиденное, ставящее в тупик обстоятельство с появлением желтых полос на крышках ящиков наводило на мрачные мысли и побуждало подозревать злодеяние. Но чтобы прийти к ним, квалифицированный инженер сначала перебрал бы в уме все возможные технологические причины. Я, в соответствии со своей профессией, с того и начал, что стал искать преступника. Но простое сопоставление деталей и обстоятельств привело меня к разрешению вопроса. Я не буду здесь повторяться, мы достаточно разобрались в кабинете Райдера. Итог положительный: задержки в сдаче снарядных ящиков морскому министерству уже не будет. Настораживают несколько те ящики, что изъяты со склада не из-за полос, а из-за повреждения на них цинкового покрытия. Тут нечего пугаться. Это произошло из-за случайного попадания на них влаги. Не удивляйтесь и не думайте, что сыщик ставит под сомнение свойство цинкового покрытия, на котором зиждется антикоррозийная защита. Все остается на своих местах, и цинк одним своим присутствием предохраняет железо от ржавления. Здесь частный случай. Во влажном воздухе, в котором всегда присутствует углекислый газ, поверхность цинка покрывается пленкой основной углекислой соли, которая надежно предохраняет металл от разрушения. Но вот в закрытом помещении, где нет циркуляции воздуха, картина иная. Та самая карбонатная предохраняющая пленка, не омываемая дождями, как на кровле домов, будучи смочена, высыхает медленно, конденсирует на себе влагу, из-за чего увеличивается в объеме. Это общеизвестное явление, именуемое «белой ржавчиной». Создается впечатление, что на поверхности металла растут грибы. В технике их так и называют — «цинковые грибы». Для их возникновения нужно условие медленного высыхания влаги в недвижной атмосфере складского помещения.
Руку преступника заставляло подозревать и другое — страшные выбросы расплавленного металла и рвущаяся на штампах сталь, ранее к тому не склонная. Я надеюсь, что выбросы металла прекратились, благодаря простому устройству, о котором распорядился сэр Чарльз. С обломком чушки я побывал в лаборатории Тредвелла, где мне провели его рентгеноструктурный анализ. Сэр Чарльз совершенно верно предположил, что в чушках из вторичного металла имеются микроскопические поры, которые напитываются влагой. Попав в расплав, эта влага моментально испаряется и с силой выбрасывает металл. Чтобы избежать этого, сэр Чарльз предусмотрел подсушивание металлических чушек на печи. Он ошибся в самом простом. Поры довольно глубокие, и влага скопляется в толще. Нагрев же на печи воспринимает прежде всего верхний слой металла. Он расширяется и закрывает выход влаги из поры. Сейчас, когда разгрузка фургона проводится не на земле, а в закрытом сарайчике, увлажняться чушки не будут, и выброса ожидать нет оснований.
По части стали вопрос сложнее, хотя решение его также простое. Почему ранее она прекрасно тянулась на штампах, а теперь стала постоянно давать рванины? Сталь не изменилась, процесс травления тот же, и штампы не менялись. Стараясь ускорить процесс производства, сэр Чарльз распорядился протравленную сталь немедленно отправлять на штамповку. А в травильной ванне выделяется водород и с определенной силой внедряется в поверхность листа. Происходит так называемое наводораживание, из-за чего металл становится хрупким. Ранее, когда от рабочих не требовали интенсификации производства, листы некоторое время вылеживались на воздухе, и поверхность металла освобождалась от водорода. Таким образом общеизвестная водородная хрупкость создала неприятную ситуацию на штамповке.
Параллельно меня заинтересовала и другая сталь, которую считали коммерческой неудачей завода. Ее приобрели, прельстившись гарантией долгого хранения. Но сталь не оправдала себя в другом: она плохо принимала покрытия, как цинковые, так и лакокрасочные. Попытка очистить ее поверхность, обезжирить, как мне сказали, ни к чему не привела, и она в немалом количестве лежит на складе, составляя мертвый капитал. Сталь бельгийская, тонколистовая. Следовало заинтересоваться, что дает ей такую долгую сохранность. Полная аналогия с ходовой сталью, в которой удалось обнаружить наводораживание. Эта сталь тоже английская, но бельгийцы сделали из нее более тонкий лист. При прокатке они в поверхность его запрессовывали масло, которое не так-то просто оттуда извлечь и которое обеспечивает долгую сохранность металла. Во всем остальном качества этой стали превосходные. Если не удается избавиться от масла химическим способом, то почему этого не сделать термически? Я проделал несложный эксперимент, и «колдовскую сталь» теперь не придется ни продавать, ни списывать в убытки.