Евгений понял, что его хотят разжалобить, и неопределенно пожал плечами, а Зинаида Константиновна все разливалась в похвалах.
– Раз ваша протеже такая умница, то ей не составит труда постичь хотя бы азы нашей науки, – улыбнулся Евгений.
– Да господи боже ты мой! – воскликнула Зинаида Константиновна. – Когда прикажете ей этим заниматься? Была бы свиристелка какая-нибудь, я бы к вам не пришла, а Лида – серьезный ученый, да еще целое отделение тащит на своих плечах.
Евгений усмехнулся, ибо песня эта была ему до боли знакома. Разгильдяи, не желающие учить общественные науки, ближе к сессии все как один превращались в хороших мальчиков и девочек и серьезных ученых.
– А вы сухарь, – Ануфриева вдруг кокетливо толкнула его локтем, – настоящий неприступный сухарь. Такая интересная женщина к вам ходит, натуральная Кармен, а вы… Эх!
– Кто? Лидия Александровна? – уточнил Евгений.
– Господи, ну не я же! Лида – это просто чудо, загляденье! Любой мужчина сочтет за счастье ей услужить.
– Неужели? Не замечал…
– Страшно подумать, что станет с нашим миром, когда мужчины перестанут замечать красивых женщин!
Евгений заметил, что на рабочем месте Родина уполномочила его оценивать знания, а не красоту.
– Сухарь, совершенный сухарь! – Ануфриева погрозила ему пухлой ручкой, унизанной кольцами поистине исполинского размера. – Позвольте вам сказать, что вы ужасный зануда и формалист. Девушки таких не любят.
– Странные вы люди на кафедре туберкулеза, – усмехнулся он, – сначала является ко мне соискательница и не может ответить ни на один мой вопрос, а потом приходите вы и сообщаете то, о чем я не спрашивал.
Он думал, что Зинаида Константиновна обидится, но она, улыбаясь, сказала, что дерзость – симптом настоящего мужчины, из чего Евгений понял, что его собираются взять измором, и капитулировал:
– Хорошо, пусть приходит, сделаю все, что в моих силах. Естественно, не как мужчина, а как преподаватель.
Ледогорова прискакала в третьем часу, румяная с мороза и с улыбкой до ушей.
Евгений пригляделся, пытаясь найти в ней ту неземную красоту, которая заменяет знание философии, но увидел только угловатую брюнетку с высокими скулами, раскосыми глазами и великоватым хищным носом.
А потом вдруг на секунду промелькнуло что-то, и больше он уже не мог отвести глаз.
Лидия Александровна отряхивала снег с плеч и шапочки, разматывала длинный шарф крупной выпуклой вязки и, смеясь, рассказывала, как сегодня стахановским методом переделала дела, отпросилась пораньше и боялась, что не отпустят, но, слава богу, коллектив понимающий. А он все всматривался со смутным чувством, что это вопрос жизни и смерти – вновь увидеть ее чудесное преображение.
С грохотом придвинув стул к его столу, Ледогорова села и оказалась так близко, что у Евгения закружилась голова, и ему пришлось уставиться на Фридриха Энгельса, сурово и с укоризной глядящего с портрета на своего заблудшего последователя.
Пауза, похоже, затянулась, потому что Лидия Александровна кашлянула.
– Вы занимались? – спросил он.
Она энергично кивнула.
– Тогда, учитывая вашу ситуацию, билет тянуть не будем, а я задам самый простой вопрос, – Евгений нахмурился, прикидывая, что гарантированно не вызовет затруднений даже у слабо подготовленного человека, – коротенько изложите мне суть работы Владимира Ильича Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Буквально в двух словах.
– А, это легко! – Ледогорова просияла. – Это о критике империализма.
Евгений оторопел.
– Империализм это очень, очень плохо, – проникновенно заявила Лидия Александровна.
Евгений вскочил:
– Да вы издеваетесь, что ли, надо мной?
– Нет, а что?
– А то, что ситуация из серии «какого цвета учебник»! Если бы вы хоть раз его открыли, то увидели бы, что не империо-, а эмпириокритицизм.
– Ах вон как… Но империализм же все равно нехорошо?
– Да господи!
Евгений пробежался вдоль доски, злясь то ли на себя, то ли на соискательницу, то ли на основоположников за то, что много и плодотворно работали, а теперь их труды никто не хочет понимать.
– Ну, пожалуйста-пожалуйста! – взмолилась Ледогорова. – Зинаида Константиновна обещала, что вы поставите!
Он отмахнулся:
– Я и так пошел вам навстречу, задал простейший, азбучный вопрос.
– Послушайте, но у меня действительно нет времени к вам кататься.
– Тем более не нужно тратить его на напрасные поездки! – рявкнул Евгений. – Я же вам ясно сказал – готовьтесь.