— По делу проходят люди, говорящие на этом наречии? -спросил Денисов.
Ламбертс кивнул.
— Конечно! Погибшая Юдит и вся их семья, в первую очередь. Их знакомые. Все родом из Вентспилса.
— А текст анонимки?
— Жалоба на медлительность следствия, что следователь покрывает мужа Златы…
— Карла?
— Да. Кто-то все время катит на него бочку.
— А это? — Денисов показал на перечень в конце заключения.
— Так… Список литературы по лексике и диалектологии, использованный при экспертизе — «Латышская диалектология», «Среднее наречие Курляндии», «Звуки и формы балтийского языка…»
Позвонил Королевский:
— Ламбертс здесь?
— Да.
— Попроси зайти.
— С делом?
— Дело можешь еще подержать.
Оставшись один, Денисов долистал его до конца.
Еще один документ — теперь уже составленный от руки -неожиданно задержал его внимание. Документ, какой можно встретить разве только в деле по нераскрытому убийству.
«Список родственников и знакомых, присутствовавших во время похорон Хойны Юдит Вениаминовны на кладбище «Шмерли» гор. Риги»
Бумага датирована была пятью годами назад и, пролежав в розыскном деле, заметно увяла.
Какой-то исполнительный оперативный уполномоченный, направленный начальством на кладбище, добросовестно переписал присутствующих, чем внес свою лепту в попытку раскрыть старое преступление.
Документ его сохранил актуальность. Оперуполномоченный начал список с имен, каждое из которых значилось теперь на обложках двух новых уголовных дел.
«Общая судьба? — подумал Денисов. — Но почему? Сестры почти полвека не виделись. Сусанна Маргулис с одной из них — с Юдит — виделась очень недолго. По дороге в Ригу… Другую встретила еще несколько раз — до возвращения в Штэтл…»
Он чувствовал: разгадка была именно здесь.
«На кладбище «Шмерли» присутствовали, — писал рижский розыскник: —
1. Маргулис Сусанна Менделевна.
2. Хойна Злата Вольфовна…
По удивительному совпадению женщины, стоявшие в списке под номерами один и два, были убиты в той же самой последовательности.
Под номером три значилось:
«Хойна (Вайнтрауб) Влада Зеевовна…»
8
— Я очень рад! — Подполковник Резниченко, специалист по антропонимике, встретил Денисова как старого знакомого.
От него ускользнул иронический взгляд, брошенный Денисовым на его погоны, планки медалей «За безупречную службу в органах МВД СССР».
— Как идет расследование? Продвигаетесь?
— Понемногу…
Денисову было не по себе от невозможности быть искренним. Он начал заводиться еще в метро, и его завод все усиливался по мере приближения к Академии.
Большинство встретившихся ему по дороге были сотрудники МВД; милиционеры в полковничьих и подполковничьих погонах — в том числе преподаватели специальностей, которые изучали в обычных вузах, — носили форму и звания, пользовались льготами, которых не заслужили.
— Как жизнь? — Из-под крутого, чугунком, лба глянули на Денисова умные мягкие глаза.
— Все нормально. — Денисов ограничился наиболее коротким, ни к чему не обязывающим.
— Садитесь. — Их разделяла газета, которую Резниченко читал, когда в кабинете появился Денисов. — Не мешает? А то мы сейчас… — он отодвинул пухлое, в несколько страниц зарубежное издание — с иллюстрациями, с заголовками в четверть листа. — Это все по теме диссертации. Выбрал и сам мучаюсь. «О некоторых вопросах антропонимики в связи с ее ролью в уголовной регистрации. На материалах полиции Франции». Имя как существенный момент идентификации…
Их интересы лежали в абсолютно разных плоскостях.
Денисов рассказал о третьей жертве преступника — Юдит, которая по хронологии убийств являлась первой.
— У убитых сестер и у третьей, которая жива, оказались абсолютно непохожие отчества…
— Но это же вытекает из самого факта существования народных имен и священных. Мы же говорили… Многие имена — результат переделок искажений, русские няни тоже переделывали еврейские имена… — Резниченко был рад, что в состоянии помочь. — Надо только посмотреть — восходят ли народные имена, положенные в основу их отчеств, к одному библейскому…