За окном стремительной рекой текла толпа пассажиров, прибывших в электричках, она заполнила платформы, разбившись на рукава — в метро, на трамвай, по автобусам, -обтекала вокзал.
Когда-то ему пришло в голову, что оперуполномоченный никогда не бывает в настоящем, только в прошлом и будущем. «Перфектум» и «плюсквамперфектум», сказал бы их латинист на юрфаке, — или «футурум». И никогда в «презенс»…
Открытия прошедшей ночи будили в нем какую-то мысль, которой не удавалось никак оформиться окончательно.
Он отыскал список присутствовавших во время похорон на кладбище «Шмерли»:
«1. Хойна Юдит…»
Денисов мысленно перенес ее в круг сопровождавших гроб родственников и знакомых и поставил первой на том же основании, на каком некоторых других можно было перенести из числа провожавших в число захороненных. Соответственно пришлось поменять порядковые номера других.
«2. Маргулис Сусанна…
3. Хойна Злата…»
Ему представились эти похороны… Почему-то в Москве, весной. Из-под снега торчали памятники военным. Быстро таяло. Мокрые головы, казалось, вспотели. Был родительский день, шли люди. Длинный худой оперуполномоченный, похожий на Ламбертса, переписывал провожавших покойную в ее последний путь:
— Маргулис Сусанна, Хойна Злата, Денисов…
Он задремал прежде, чем услышал голос раввина из маленькой молельни во время дождя, включившего его фамилию в заупокойный плач.
Проснулся моментально, так же, как и заснул.
«Список хоронивших…»
«Что только мы не предпринимаем, чтобы проследить невидимые нити, связывающие преступника с его жертвами! Какие невероятные версии нам приходят! Наши тщетные попытки прыгнуть выше собственной головы!…»
Список подписал лейтенант оперуполномоченный — Денисов не разобрал его фамилию.
«Кем он стал сейчас, когда я держусь за нить, которую он протянул… Подполковником? Специалистом по антропонимике, как Резниченко? Вряд ли. Обычный путь опера — до замнача по оперативной работе. И снова назад — к старшему оперу…»
Направленный начальством на еврейское кладбище, он небрежно записал с десяток людей, не позаботившись, чтобы тот, кто станет читать через пять лет, мог лучше разобрать фамилии почтивших присутствием похороны злосчастной Юдит. Написал, сдал секретарю и вернулся к своим делам — квартирным кражам в Дарциемсе или карманным на Кришна Барона и Суворова. Может, его и послали на кладбище «Шмерли», потому что он никому не был известен и поэтому ни разу больше не появился на страницах уголовного дела…
1. Хойна Юдит — убита.
2. Маргулис Сусанна — убита.
3. Хойна Злата — убита.
Кто следующий? Кто дальше в этом списке, который словно составлен известной болгарской ясновидицей и прорицательницей…
Ниже стояло по-прежнему:
«Хойна (Вайнтрауб) Влада…»
9
Заместитель по оперативной работе из Видного, с которым Денисова свел Ваникевич в день убийства, в метро, появился с самого утра с тяжеленным кейсом, набитым томами розыскных документов.
Он сразу нашел общий язык с Ламбертсом, оценившим его «варенку», весь облик бывшего спортсмена, занявшегося фарцой и рэкетом. Даже здесь, в кабинете Бахметьева, зам из Видного то и дело оглядывался, будто ожидал на себя внезапное нападение. Это был его стиль, как и высовывающийся из-под куртки ремень, тянувшийся к кобуре под мышку, «варенка» и крепкие, словно ему предстояло подниматься в горы, альпинистские ботинки.
— Кому мешали или мешают эти старухи… — Валентин открыл кейс, выложил дело Сусанны Маргулис на стол.
Еще раньше, прежде чем принести к Бахметьеву розыскные тома, которые ему оставил Ламбертс — «Об убийстве Юдит Хойны», Денисов связался с экспертами — изъятием микрочастиц для спектрального анализа ведал экспертно-криминалистический отдел. С его помощью, если понадобилось бы, можно было установить человека, пользовавшегося в ту ночь в изоляторе постельным бельем со второй кровати.
— Вайнтрауб тоже приедет? — спросил Бахметьев. Накануне Королевский долго разговаривал по телефону с каждым супругом.
— Он сам вызвался. — Королевский освободил себе место для протоколов на приставном столике, поправил прическу. — Вайнтрауб только позавчера из санатория. У него ремиссия. Улучшение. Обычно он десять месяцев в году лежит пластом.
— Что с ним? — спросил видновский заместитель.
— В свое время в тюрьме ему повредили позвоночник.
— Он дает какие-нибудь объяснения этим убийствам?
— Никакого. Кроме того, он не знает о гибели сестры.
Все помолчали.
— Как они встретили Карла Коэна? — Королевский адресовался к Ламбертсу.