— Девочка на велосипеде? — спросил Денисов. — Худенькая, рыжеватая.
— Да! Это она…
Пруд был сильно вытянутым, узким. Плотная, салатовой зелени ряска закрывала его полностью. Только с одной стороны, у берега, виднелось что-то вроде небольшой полыньи. Там плескались дети. Несколько женщин следили за купающимися.
— Павлик! Ты сказал, две минуты! А сколько прошло?
— Ма-а! Еще минутку!
— Таня, выходи! — Голос этот, четкий и исполненный решимости, звучал через равные промежутки, как метроном. — Таня, выходи!
Денисов сразу нашел в пруду рыженькую девочку — на нее показывал ему старик Нейбургер. Невидимая нить соединила девочку с уродливо располневшей молодой, красивой матерью в огромном открытом купальнике. Она стояла у воды.
— Извините, вы — Шейна?
— Ну да, — она покраснела, женщины на берегу на мгновение оторвали взгляды от детей.
— Я хотел переговорить с вами относительно вашей родственницы, Сусанны Маргулис.
Она кивнула, махнула рукой девочке. Та, не говоря ни слова, полезла из воды.
Денисов отошел.
Жара не спадала. В ближайшей к пруду девятиэтажке все окна были завешены, откуда-то с верхних этажей доносился включенный на всю мощь телевизор. «Президент Рейган и его супруга…» — Денисов различил торжественный голос диктора, но дальше не смог ничего понять. Речь шла о подробностях второго дня визита.
— Я готова, — широкий цветной сарафан чуточку скрадывал массивность юного, чудовищно располневшего тела, лицо снова показалось Денисову красивым, очень молодым. Так, вероятно, и было.
— Как мне к вам обращаться? Шейна?
Она засмеялась:
— Это только мои меня так зовут. Вообще-то по паспорту я Серафима. Можете называть меня Симой…
«Непонятно, — Денисов впервые с этим столкнулся. — Одни официально носят два имени, у других по нескольку созвучных…»
— Убитая приходится вам родственницей дважды… И по матери, и со стороны мужа. Вы троюродные брат и сестра… — Она молча кивнула. — Вас не было здесь во время ее гибели?
— Я училась в Белгороде. В восьмом классе.
— Сколько же вам лет? Извините!
— Двадцать. Пять лет прошло. Да, в восьмом классе. Лида-Зельда, сестра бабушки, дала нам телеграмму…
Они шли небольшой рощицей. Корни деревьев — перекрученные, напоминавшие воспаленные вены больного, пересекали тропу; девочка то и дело спотыкалась.
— То, что случилось с Маргулис, могло напугать на всю жизнь.
— Да нет… Возраст, легкомыслие… Смотри под ноги! -крикнула она девочке. — Как ты идешь!… А кроме того, я тогда познакомилась со своим будущим мужем. Почти ничего не осталось в памяти.
— До этого вы видели свою родственницу?
— Сусанну? Да. Все говорят, что я на нее похожа… -Шейна покраснела.
Денисов понял: ее беспокоит собственная, передающаяся из поколения в поколение тучность, а происшедшее с Маргулис давно забыто.
«Никому, кроме следователей и розыскников, в сущности, нет дела до убийства…»
— Честно говоря, все забыли о ней, — подтвердила она.
— Ваша сестра тогда тоже встретила своего суженого?
— Полина? Да, он старший брат моего мужа.
— Как скоро после гибели тетки вы переехали в Москву?
— Год квартира стояла, никто в ней не жил… Примерно года через полтора.
— Мама, — спросила девочка. — Что это значит — «суженого»? Мужа?
Все это время она шла молча, и Денисов думал, что ребенок не прислушивается.
— Не мешайся… — Женщина поправила бретельку. Лицо ее было разгорячено.
— Что-нибудь говорили, почему она погибла?
— Разное… Однажды я стояла в очереди в овощной, — она показала на девятиэтажку. — Говорили такое! Я даже не поняла, что речь о нас. «Хотели перетянуть родственников в Москву…» «Старуха отказывалась ехать в Израиль…»
— У убитой было приглашение?
— По-моему, да.
— Она оформляла документы на выезд?
— Не успела.
— Папа! — Девочка указала на дорогу.
Покачиваясь на грунтовом неровном покрытии, сбоку двигался «жигуль», водитель явно собирался перерезать им путь.