Индийская религиозность в значительной степени пребывает в «локативном падеже», и вектор паломничества всегда нацелен на ярко выраженные ориентиры ландшафта — горы, леса, границы между окультуренным и необжитым пространством и т. д. Однако классическое (настоящее, полноценное) индусское паломничество чаще бывает связано с водой — реками и морями и находящимися на них тиртхами — местами, характеризующимися наибольшей концентрацией сакральной энергии, т. е. смешением земного и небесного. Этимологически слово тиртха восходит к идее «брода», пересечения реки в доступном месте, и свою жизнь индус клиширование воспринимает как бешено несущийся водный поток, через который предстоит перебраться на другой — безопасный и осененный присутствием Всевышнего берег. Слово тиртха подразумевает и святую воду, обладающую уникальной очистительной способностью; человек, прошедший очищение в тиртхе, тоже становится тиртхой и источником очищения для других. Безусловно, нынешние центры паломничества, расположенные вдоль речных и морских берегов, приобрели сакральный статус прежде всего в качестве мест омовения, так необходимого в жарком индийском климате. Уже позднее в эти места «пришли боги», для которых выстроили храмы, и слово тиртха стало означать весь священный комплекс, паломничество к которому получило название тиртха-ятра.
Таким образом, «чистая местность», «почитаемый идол» и «священная река» из наблюдений аль-Бируни в индийском контексте чаше собраны в одно целое; если же возле храма отсутствует водный источник, то создают искусственный, а если этому препятствует рельеф, то специальные водоносы осуществляют ритуальную доставку речной воды в храм. Путешествие к тиртхам в сегодняшней Индии являет собой демонстрацию массового благочестия в его наиболее концентрированном виде и характеризует «практический», а не «декларативный» («текстовой»), индуизм.
Мотивация тиртха-ятр в большой степени создается нематериальными устремлениями — надеждой на очищение от грехов или на приобретение духовных заслуг, ведущих к более высокому статусу в последующем рождении и в конечном счете к освобождению. Многие считают это моральным долгом — дхармой или испытывают потребность переживания религиозного катарсиса и устремляются к святыням абсолютно бескорыстно. Ятра может быть стимулирована и религиозным любопытством, желанием охватить весь широчайший (во всех географических направлениях) спектр материализовавшейся сакральности — от Кедарнатха и Бадринатха в Гималаях до Сомнат-ха на берегу Аравийского моря, Пури на берегу Бенгальского залива и Рамешварама или Канья Кумари на берегу Индийского океана. В отличие от санскритского слова ятра, его модифицированный в современных индоарийских языках вариант джатра все чаще начинает обозначать паломничество, направленное на заключение с божеством сделки по принципу «ты — мне, я — тебе». Искомым обычно является то, в чем паломник испытывает нужду: обретение потомства, заключение удачного брака, получение работы или продвижение по службе, исцеление от недуга и т. д. Если просьба услышана, то бог получает обещанное «вознаграждение» за свое участие в мирских делах. Ятры обычно совершаются к богам классического пантеона — Вишну или Шиве в их многообразных ипостасях, в то время как джатры характерны для индуизма простонародья и направлены на умилостивление местных богов и даже существ демонической природы. Джатрам обычно сопутствуют ярмарки, на которых продается домашний скот и сельскохозяйственная продукция, что свидетельствует о самостоятельном генезисе этой разновидности паломничеств в связи с развитием товарооборота между кочевыми племенами и оседлым населением далекого прошлого. Впрочем, противоположные по существу мотивировки всего лишь очерчивают параметры, в которых они могут пересекаться (как пересекаются ятра и джатра) и дополнять друг друга: так, более высокий статус предполагает и более высокую степень материального благополучия; благое любопытство, утоленное лицезрением святынь, все равно ведет к накоплению добродетелей, а достижение материального успеха обеспечивает необходимую экономическую свободу для попыток духовного совершенствования.
Приверженные классификаторским взглядам на мир и законченным геометрическим формам, индусы предпочитают отправляться в паломничество по типологически замкнутой, обладающей цифровой значимостью схеме и посещать, например, двенадцать «огненных лингамов» (фаллических символов) Шивы, разбросанных по всей Индии, восемь храмов слоноголового Ганеши, сконцентрированных в одном округе, или шесть центров бога Муругана, расположенных на территории одного штата (Тамилнаду). Индусы сакрализуют также круговое движение (по часовой стрелке, т. е. повернувшись правой — ритуально чистой — стороной к святыне) и совершают многокилометровые обходы-прадакшины, посещая множество важных точек на окружности, как, например, места юношеских забав любвеобильного бога Кришны на берегах Ямуны во Вриндаване или все тиртхи Каши (Бенарес), расположенного на Ганге. Последний обладает не только статусом самого священного города Индии, но, с точки зрения индусов, является Космополисом — городом, который олицетворяет весь мир; образцовый индус мечтает умереть именно здесь, возле «брода» к космическому существованию. Одна из самых грандиозных — прадакшина вокруг священной Ганги. Она начинается от истоков Ганги в Гималаях, проходит вдоль одного берега с последующим перемещением через устье на другой берег (возле Калькутты) и заканчивается в исходной точке. Сакральная мощь Ганги, в мифологические времена сошедшей с небес на землю, столь велика, что уже одно ее лицезрение освобождает от всех прошлых и будущих грехов. Другой впечатляющий круговой маршрут включает Бадринатх (обитель четырехрукого Вишну-Нараяны) в труднодоступном районе Гималаев; Пури (храм бога Джаганнатха, воплощения Вишну) на восточном побережье; Рамешварам (лингам Шивы, установленный Рамой, героем эпической поэмы «Рамаяна» и аватарой Вишну, перед его отбытием на остров Ланку для сражения с демоном Раваной) на крайнем юге и Дварку (столица государства, где царствовал Кришна) на восточном побережье. Еще один из излюбленных «челночных» маршрутов, обогащенных материальной символикой, подразумевает обмен дарами между тиртхами: зачерпнутая в Ганге вода выливается на лингам в Рамешвараме, после чего песок с берега Рамешварама доставляется в русло Ганги.
Многообразие и разнообразие индусских центров паломничества объясняется в первую очередь многообразием и разнообразием слоев и компонентов, формирующих не закрепленный единой церковной организацией индуизм, а также свободно сосуществующими различными направлениями и течениями внутри неоднородного пространства коренной религии Индостанского полуострова. Наряду с вишнуитскими, шиваитскими и шактистскими (т. е. связанными с поклонением миротворяшей женской энергии) святынями общеиндийского значения (Айодхъя, Матхура, Дварка, Каши, Рамешварам, Удджайн и др.) существуют центры супрарегионального, регионального, субрегионального и локального притяжения. Посещением первых на протяжении веков осуществлялась интеграция населения Индостанского субконтинента и формировалось чувство конфессионального единения и общности всех индусов, вне зависимости от национальной, языковой или территориальной принадлежности; перенос воды и почвы обеспечивал органическую основу единения; этот семиологический аспект паломничеств был особенно значим в эпоху, предшествовавшую «печатному капитализму». Путешествия к центрам супрарегионального, регионального, субрегионального и локального значения в рамках единого целого выделяли (и выделяют) людские коллективы, объединяемые принадлежностью к определенным социальным группам или чувством «малой родины».